Саентология и психотерапия: экспертные материалы (Каган В.Е.)

Доктор медицинских наук Виктор Ефимович Каган

Приводимая ниже статья была опубликована в 3-м и 4-м номерах «Независимого психиатрического журнала» за 1999 год. Её автор В. Е. Каган — доктор медицинских наук, автор первого в России фундаментального исследования аутизма у детей, один из пионеров детской психосексологии в СССР/России. Член Независимой психиатрической ассоциации России, почётный член Восточно-Европейской ассоциации экзистенциальной психотерапии, со-редактор международного журнала «Теория и практика психотерапии», член редколлегии ряда международных журналов, автор более 500 публикаций в отечественной и зарубежной печати.

Номера журнала с данной статьёй доступны для скачивания по адресам:

http://npar.ru/wp-content/uploads/2016/02/%E2%84%963_1999.pdf
страницы 49–56
http://npar.ru/wp-content/uploads/2016/02/%E2%84%964_1999.pdf
страницы 61–72

От редакции «Независимого психиатрического журнала»: Этим материалом мы продолжаем серию публикаций экспертных материалов, связанных с новыми и малыми религиозными движениями, за которыми в последние годы у нас в стране, к сожалению, закрепились названия инвективно-ксенофобического толка. Мы настоятельно подчеркиваем, что дело не в, якобы, наших симпатиях и антипатиях к этим религиозным группам или движениям, а в том, что мы считаем позорным фактом их ничем не обоснованное психиатрическое и психологическое этикетирование, подменяющее собой экспертизу и преследующее ничего общего с нашими науками не имеющие цели. И клятва Гиппократа, обязывающая нас не делать различий между «своими» и «чужими», и требования демократической юриспруденции обязывают нас к беспристрастной экспертизе каждого отдельного случая; игнорировать их, каковы бы ни были причины игнорирования, значит способствовать возрождению карательной психиатрии. Дополнительным стимулом к публикации экспертных материалов служит факт весьма вольного обращения судов с ними: так Головинским судом г. Москвы по иску о закрытии московской организации Свидетелей Иеговы весной 1999 г. к делу были приобщены лишь заглавный лист и две страницы выводов из обширного экспертного исследования, часть которого опубликована в № 1 нашего журнала за 1999 г. В знакомстве широкого круга читателей с экспертными материалами мы видим, с одной стороны, способ превращения гласности из слова, рискующего остаться гласом вопиющего в пустыне, в дело, а с другой — путь к разворачиванию цивилизованной дискуссии по затрагивающим глубинные чувства и культурные (религиозные, мировоззренческие) установки, не подчиняющиеся единообразию строевого устава.

I. ВВЕДЕНИЕ

Настоящая экспертиза проведена с нейтральной позиции равноправного принятия и рассмотрения разных взглядов и точек зрения, не отдающей предпочтения саентологии или ее оппонентам и опирающейся на принцип презумпции невиновности. Практически это означает: 1) непредвзятый, не определяемый той или иной (положительной или отрицательной) установкой или симпатиями/антипатиями подход к предмету экспертизы и вынесение заключений лишь на основе проведенного анализа исследуемой проблемы; 2) использование единой системы основных критериев анализа и оценки для сопоставления рассматриваемых явлений; 3) исключение влияния идеологических, конфессиональных, социальных и др. стереотипов и давления их на эксперта.

II. МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Список использованной литературы

Основным материалом исследования послужили следующие издания:

1. Хаббард Л. Р. Саентология основы мысли. — М.: Нью Эра, 1998.

2. Хаббард Л. Р. Дианетика: современная наука душевного здоровья. — М.: Нью Эра, 1996.

3. Руководство по основам обучения. По трудам Л. Р. Хаббарда. — Копенгаген: Нью Эра, 1994.

4. Хаббард Л. Р. Дианетический семинар. — М.: Нью Эра, 1997.

5. Хаббард Л. Р. Курс дианетического одитора. — М.: Нью Эра, 1997

6. Hubbard L. R. Science of Survival: Prediction of Human Behavior The Publications Organization World Wide. 11th Edition, 1968.

7. Приказ МЗиМП РФ № 286 от 19.12.1994 г.

8. Приказ МЗиМП РФ №296 от 30.10.1995г.

9. Приказ МЗиМП РФ№ 318 от 17.11.1995 г.

10. Приказ МЗиМП РФ № 245 от 13.06.1996 г.

11. Приказ МЗиМП РФ № 254 от 19.06.1996 г.

12. Приказ МЗ РФ № 391 от 26.11.1996 г.

13. Приказ МЗ РФ № 142 от 29.04.1998 г.

Дополнительно использованы:

1. Анти-саентология: критика доктринальных основ и технологий хаббардизма. — СПб: СПбГМТТУ, 1999.

2. Сиверцев М. А. Саентология: путь духовной самоидентификации (экспертиза). — М., 1995.

3. Соболев С. С. Экспертная оценка (анализ) учения и деятельности религиозной организации саентологическая Церковь. — М., 1996.

4. Богданов В. А. Уважение к вере или Почему глупо воевать с саентологией? — М., 1997.

5. Данные Internet.

6. Дворкин А. Введение в сектоведение. — М., 1998.

7. Хвыля-Олинтер А. И., Лукьянов С. А. Опасные тоталитарные формы религиозных сект. — М., 1996.

Проанализированы 264 случайно взятых протокола обследования по тесту ОСА 89 человек, проходивших одитинг в 1995–1998 гг.

Использованная литература приводится в сносках.

Основные методы исследования: содержательный анализ текстов саентологии, методологический анализ, сравнительный анализ научных и религиозных подходов, методический и сравнительный анализ психотерапии и одитинга, анализ мнений оппонентов саентологии, анализ психологических методов, медико-юридический анализ.

Исследование проведено в июне — июле 1999 г.

III. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

1. Преамбула

Поставленные передо мной вопросы для ответа на них требуют методологических уточнений. Прежде всего это относится к соотнесению саентологии и дианетики с наукой и научной медициной как её производной. Вне такого соотнесения любые оценки теряют смысл, так как предмет изучения редуцируется лишь к некоторым его формальным элементам и в итоге утрачивается. Простейший пример можно найти в «Декамероне», когда средством, излечивающим женщину от «букета» тяжких недугов, становится сексуальная активность её мужа (известны шуточные рецепты множества врачей, сводящиеся к тому же); едва ли кому-либо может придти в голову счесть действия мужа собственно лечебными или, тем более, связать его или посоветовавшего ему такой способ «лечения» право на эти действия с наличием профессиональной лицензии. Современное продолжение этого сюжета находим в психотерапии сексуальных дисгармоний¹, где лечение дисгармоничной пары строится на обучении её продуктивным алгоритмам сексуального взаимодействия; в ходе лечения используются элементы сексуального взаимодействия, известные человечеству гораздо раньше, чем возникла сексопатология как раздел медицины и, тем более, «парная терапия» сексуальных нарушений; Т. Заз² с присущим ему блеском подвергает медицину резкой критике, отказывая таким методам, как предложенные Мастерс и Джонсон, в праве называться лечением — по крайней мере, в том смысле, какой вкладывает медицина в понятие лечения. Примеры, показывающие как одни и те же действия в разных системных контекстах являются или не являются (признаются или не признаются) медицинскими/психотерапевтическими, можно было бы продолжить применительно к очень разным явлениям. Добавлю только, что все основные техники психотерапии выросли из поведенческих стереотипов, описываемых в исторических, культурологических, этнографических, религиозных и т.п. текстах вне связи с медициной. Проблема, стало быть, выходит далеко за пределы формальной фиксации сходства «медицинских» и «немедицинских» действий. Ситуация усложняется ещё больше, когда речь идёт о психотерапии.

2. Специфика и границы научной медицины

Будучи самостоятельной профессией, медицина опирается на достижения фундаментальных наук и одновременно сама является системой дисциплин, закреплённой, в частности — у нас в стране, в существовании Академии Медицинских Наук; причём дисциплин принципиально материалистических — опирающихся на положения и закономерности, вытекающие из эксперимента, доступные экспериментальной проверке с воспроизводимыми результатами.

Основные положения, лежащие в основе современной науки, были сформулированы Р. Декартом, И. Ньютоном и Ф. Бэконом, и именно к ним так или иначе восходят основы профессионального мышления научной медицины. Ф. Капра и Д. Стэйндл-Рест³ характеризуют эти представления следующим образом:

1) целое и его динамика могут быть поняты через свойства составляющих его частей;

2) существуют фундаментальные структуры, порождающие их взаимодействие силы и механизмы, которые в итоге дают начало процессам;

3) в основе научных описаний лежит объективность — независимость наблюдаемого от наблюдателя и процесса познания;

4) метафорой научного знания является «здание», строящееся из фундаментальных законов и принципов;

5) знанию приписывается способность достижения полного и совершенного понимания реальности.

На этих философских основаниях и покоится современная медицина, исходя из них строится обучение врачей, им обязаны практически все безусловные достижения научной медицины. Поражающие воображение её достижения рождались и рождаются на путях дифференциации, специализации и технологизации — в итоге вместо трёх основных издревле складывавшихся направлений медицины (терапия, хирургия, лечение душевных расстройств⁴) сегодня существуют сотни медицинских специальностей, представители которых часто не в состоянии ни понять, ни, тем более, заменить друг друга. Но с этим связаны и претензии к современной научной медицине в том, что она «потеряла человека» и стала похожа на колоссальное производство по ремонту и замене органов, тогда как более 70 % болезненности теснейшим образом связаны в своём происхождении с психосоциальными факторами. Кроме того, медицинские манипуляции, опирающиеся на современный уровень научного знания, в последующем, при переходе к другим уровням расцениваются то как ошибка, то как преступление. Т. Заз⁵ в этой связи анализирует, например, историю хирургического лечения мастурбации, распространенного совсем недавно — во второй половине XIX в. — и использовавшего у женщин ампутацию клитора, а у мужчин — кастрацию. Не менее демонстративны и другие факты: история префронтальной лейкотомии, на которую возлагались огромные надежды, но которая в итоге была запрещена; на протяжении последних десятилетий резко сузилось использование электросудорожной терапии, а там, где она производится, используются щадящие варианты униполярной (с односторонним наложением электродов) терапии; в России после периода широкого использования была запрещена атропинокоматозная терапия психических расстройств у детей, на которую в 1970-х гг. возлагались большие надежды, в том числе — в лечении детей. У научной медицины, как говорили старые врачи о врачах, есть свои кладбища, заполнявшиеся не только вследствие неизлечимости тех или иных состояний и болезней, но и в результате поисков и экспериментов, результаты которых позже опровергались.

Иными словами, мы видим, что рамки, представления, критерии того, что в то или иное время считается научным и противопоставляется ненаучному, постоянно изменяются, хотя целевые установки остаются теми же и определяются прежде всего лечением болезней. В этом плане интересно, что даже модели первичной профилактики болезней строятся как системы профилактики определённых заболеваний, предрасположенность к которым или начальные симптомы выясняются принятыми в диагностике заболеваний методами⁶; так, опросный лист К. Pelletier открывается обращением: «Уважаемый пациент! Ваши ответы на приводимые вопросы помогут установить главные моменты риска, касающиеся Вашего здоровья на протяжении ближайших 10-ти лет. Установив степень Вашего риска в настоящем и оценив её в будущем, мы сможем помочь Вам начать оздоровительную работу, которая уменьшит этот риск» и учитывает по меньшей мере несколько десятков медицинских параметров из истории жизни и семьи, результатов клинических и лабораторных обследований; в «Руководстве по профилактической медицине» 47 глав из 60 (120 из 155 страниц основного текста) посвящены медицинским обследованиям. Речь, таким образом, идёт о целостном мировоззрении научной медицины, ставящей в центр внимания болезни, отсутствие которых отождествляется со здоровьем, или, скажем иначе, точкой отсчёта служит болезнь. Очевидные достижения научных методов лечения и профилактики не могут заслонить собой того, не менее очевидного, факта, что здоровье понимается в рамках центрированного на болезни профессионального мировоззрения.

В области психологии и психиатрии это нашло своё выражение в подходе к классификации характеров Э. Кречмером, где нормальные характеры и психопатии выводятся из характеристик соответствующих психозов как выражения конституциональной обусловленности⁷; в разработанном А. Е. Личко учении об акцентуациях характера⁸; в понимании неврозов: «…неврозы особенно легко возникают, если имеется стойкое нарушение в соотношении основных свойств высшей нервной деятельности, взаимодействии сигнальных систем, коры и подкорки»⁹ и т.д. Практическим следствием основных позиций научной медицины является рассмотрение психотерапии как медицинской деятельности, на которую имеет право лишь врач¹⁰: «Психиатрический профессионал есть человек, который должен разрушить психическое нарушение (выделено мной — В. К.) таким образом, чтобы страдающий им снова смог стать самим собой»¹¹.

Отмеченное не является основанием для альтернативных суждений «хорошо — плохо», но показывает диалектическую связь перспектив и ограничений научной медицины.

3. Саентология: наука или религия?

Л. Рон Хаббард — основатель саентологии — определяет её как прикладную религиозную философию¹²:

«Это то, как работает жизнь, это то, как изменить к лучшему мужчин, женщин и детей»¹³,

«Саентология определяется как изучение духа и работа с ним в его взаимоотношениях с самим собой, вселенными и другой жизнью»¹⁴,

«Саентология — это маршрут, путь, а не диссертация и не претенциозное учение», «В Саентологии конечным результатом обучения и выполнения упражнений является восстановление осознания самого себя как духовного и бессмертного существа»¹⁵.

Чтобы не выходить за пределы поставленных передо мной задач, ограничусь лишь несколькими, на мой взгляд, важными замечаниями: 1) религиозность этой философии проистекает не из веры как таковой (как раз её значение Хаббард отрицает: «не… то, во что верят, а… то, что делают»¹⁶), а из представления о духе; 2) философский характер саентологии связан не с представлениями о специальной науке философии, а с представлением о размышлении человека о себе, своём месте среди людей и в мире, о прагматической систематизации накопленных человечеством знаний — т.е. с тем, что часто свысока называют философствованием; 3) прикладной характер самой сути саентологии (см. выше), связанный прежде всего с тем, что человек — и чем дальше продвигается цивилизация, тем больше — нуждается в конструировании обозримой, так или иначе для него понятной и практически полезной картины мира, которая в силу этих требований всегда только картина, но не сам мир. Возможно, это одна из самых трудных задач современного человека, живущего в мире ускорения и многообразия. Её неоднократно пытались решать и до нас — достаточно припомнить учение Льва Толстого, Ж. Ж. Руссо и мн. др. Множественность таких философий (осознающих себя как религиозные или нет) сама является проявлением многообразия жизни, требующего приспособления к нему и совладания с постоянно ускользающим смыслом, скрывающимся за непосильным для постижения одним человеком всего объёма накопленных человечеством знаний. И потому человек вынужден среди множества философий искать философию для себя (сам отказ от такого поиска — своего рода философия жизни, имеющая свои практические последствия, о которых, например, В. И. Ленин говорил, что человек, отказывающийся от всякой философии, оказывается в плену худшей из философий). Надо отметить, что попытки создания таких философий всегда корреспондируют с особенностями времени и культуры, отвечая на те или иные существующие в социуме неудовлетворенные потребности. В последние несколько десятилетий эти потребности связаны с информационным взрывом и начавшимся переходом от индустриальной эпохи к информационной¹⁷.

В этой связи примечательно и важно, что Хаббард связывает термин «Саентология» не с английским «Science — наука», а с латинским «Scio — знание», и определяет содержание термина как «знание о том, как знать»¹⁸. Этот этимологический момент важен, так как, употребляя слово «наука», саентологи вкладывают в него совершенно иной смысл, восходящий не к добыче и интерпретации знаний, а к самому знанию как продукту механизма мышления. Из предисловия редакторов и текстов Хаббарда следует, что саентология — не сама наука в её академическом смысле, но осмысление накопленных человечеством знаний в некоей целостной системе, преодолевающей недостатки предшествующих и современных ей наук.

Отношения между научной психологией и саентологией оговариваются особо и специально, во многом перекликаясь с обоснованиями, положенными в основу гуманистической психологии. Хаббард критикует психологию, ссылаясь на то, что В. Вундт рассматривал её в сугубо физиологическом ключе¹⁹. Сюда можно было бы добавить и точную формулировку У. Джеймса, говорившего, что он предпочитает не говорить о душе, пока не уяснит «прагматическое значение этого термина». Ответом на физиологическую психологию человека, построенную на тех же принципах, что и психология животных, было неприятие её Ф. Достоевским, видевшим в ней «унижающее человека овеществление его души»; Л. Толстого, считавшего, что она не отвечает на главный вопрос: «Что я такое с моими желаниями?»; О. Мандельштама: «Чрезвычайно быстрое очеловечивание науки… наталкивает нас на другой путь. Представления можно рассматривать не только как объективную данность сознания, но и как органы человека…». Совсем с иной стороны, но к тому же подходил великий физиолог А. А. Ухтомский, а уже в наше время — Е. Велихов, В. Зинченко, В. Лекторский: «Психическая реальность по сложности встала вровень, если не превзошла реальность физиологическую. Она выступила… как своего рода “духовный организм”»²⁰. Ответом на неё явился выход на сцену экспериентальной психологии (от experience — опыт, в отличие от экспериментальной (научной в узком смысле слова), представленной множеством ветвей и направлений: гуманистическая психология, духовная психология, трансперсональная психология, психосинтез и мн. др.).

Но, утверждает Хаббард: «Любое сравнение Саентологии с предметом, известным как психология, — это нонсенс»²¹, что вполне согласуется с пониманием им своего учения как прикладной религиозной философии. По существу, в отличие от М. Б. Эдди с её Сайентистской Церковью Христа и Христианской Наукой²², Хаббард пытается не подменить науку прагматизацией религии, а вывести из накопленных человечеством знаний некую философию жизни. Объединяет же их восприятие здоровья не только и не просто как явления биологического, телесного, но и — прежде всего — как следствия и проявления духовной жизни, хотя сама духовная жизнь воспринимается очень по-разному.

Как и другие подобные системы, саентология имеет своих приверженцев и своих противников — это вопрос Веры и Опыта, диалог которых принципиально невозможно построить на основе классического научного подхода уже потому, что не существует общего теоретического и методологического поля: каждая Вера есть по существу уникальная философия и методология бытия. Уникальность саентологии не означает её исключительности: на этом постоянно настаивает Хаббард («Не меняйте религии человека, не меняйте его политики, не нарушайте суверенитета наций. Вместо этого научите человека использовать то, что он имеет и знает…»²³) и об этом же свидетельствует отношение к саентологии представителей многих религий и религиозных конфессий, разных научных школ и направлений.

Вопрос о том, действительно ли саентология является религией, лежит вне пределов моей компетенции; ответ на него содержится как в официальной регистрации саентологии на родине её возникновения в качестве религии, так и в ряде экспертиз²⁴, подтверждающих обоснованность этого признания. В то же время, как известно, не во всех странах саентологию регистрируют как религию. В рамках проводимого мной исследования важно соотнести саентологию с наукой и научной медициной, ибо это соотнесение обеспечивает методологическую базу поиска ответа на вопрос, являются ли практикуемые в ней подходы и процедуры психотерапией.

Исходя из сказанного выше, можно выделить два принципиальных пути формирования психотерапевтических по своему механизму эффектов. Один из них связан с научно обоснованным, умышленным и планируемым воздействием на определенные симптомы или заболевания с целью их ликвидации или ослабления — он, собственно, и называется психотерапией. Другой путь связан с самосовершенствованием человека при опоре на те или иные мировоззрение или веру; здесь существует очень широкий круг процедур — от духовных техник до заговоров, оберегов, изгнания духов и т.д., по отношению к которым психотерапевтические эффекты не планируются, как таковые не осмысляются и в рамках каждой из таких мировоззренческих систем не сводимы к психотерапевтическим механизмам, хотя сходные с психотерапевтическими, оздоровляющие эффекты могут иметь и очень часто имеют место. Различия между ними четко сформулировал Виктор Франкл: «Цель психотерапии — исцеление души, цель же религии — спасение души. Если, однако, религию, согласно её исходной направленности, мало волнуют и заботят такие вещи, как выздоровление или предупреждение болезней, тем не менее — по своим результатам — не намеренно — она оказывает психогигиеническое и даже психотерапевтическое действие. Это происходит благодаря тому, что она даёт человеку беспрецедентную возможность, которую он не в состоянии найти где-либо ещё: возможность укрепиться, утвердиться в абсолютном. В психотерапии мы также можем зафиксировать аналогичный непреднамеренный побочный эффект, поскольку мы наблюдаем в отдельных случаях, что пациент в ходе психотерапии приходит обратно к давно утраченным источникам изначальной, подсознательной, вытесненной религиозности. Однако, хотя такое и случается, врач не вправе ставить себе такую цель. Ведь в этом случае он объединяется с пациентом на почве общей веры и действует, исходя из этого, но тем самым он уже с самого начала обращается с ним не как с пациентом»²⁵.

В этой связи заслуживает внимания пример, приводимый А. Бадхеном и почерпнутый из опыта, описанного Архимандритом Михаилом (Козловым)²⁶ более ста лет назад, когда он объяснял слепому, как молиться сердцем:

«— Вот ты ничего не видишь, а ведь можешь умом вообразить и представить себе то, что ты прежде видал, то есть человека или какую-нибудь вещь или свой какой-нибудь член, например, руку или ногу. Можешь также вообразить, как бы на него смотрел, и можешь навести и устремить на него, хотя и слепые, свои глаза?

— Могу, — ответил слепой.

— Ну, так ты точно так же вообрази свое сердце, наведи свои глаза, как бы смотри на него. А умом-то внимательно слушай, как оно бьётся и ударяет раз за разом. Это называется у Святых Отцов сводить ум из головы в сердце. Когда к сему приспособишься, то и начинай к каждому удару сердца, смотря на него, приноравливать молитвенные слова таким образом: с первым ударом подумай — господи, со вторым — Иисусе, с третьим — Христе, с четвертым — помилуй, с пятым — мя. И повторяй cue многократно. Потом, как к сему привыкнешь, то начинай вводить и изводить Иисусову молитву в сердце вместе с дышанием, как учат Отцы, то есть, втягивая в себя воздух, скажи или вообрази: Господи Иисусе Христе, а испущая из себя — помилуй мя… Только при сем всемерно остерегайся от представлений в уме и являющихся каких-либо видов, не принимая вовсе никаких воображений, ибо Святые Отцы крепко заповедуют при внутренней молитве сохранять безвидие, дабы не впасть в прелесть».

И далее А. Бадхен добавляет: «Впервые практика “внутренней сердечной непрестанной молитвы” была описана Св. Никодимом Святогорцем (1749–1809), афонским монахом, главным создателем Филокалии, или Добротолюбия. “Добротолюбие” было напечатано в 1782 году. Никодим также составил Духовные Упражнения, изданные в 1800 году. Эти книги сочетают наследие восточной традиции с западными духовными творениями. В них присутствует основополагающее родство с Духовными Упражнениями Св. Игнатия Лойолы (1491–1556), который под именем Духовных упражнений понимал всякий способ, “каким душа приготовляется и располагается для своего освобождения от всех неупорядоченных влечений и, коль скоро они будут уничтожены, для поиска и обретения воли Божией относительно устройства своей жизни и для спасения своей души”. В Духовных Упражнениях используются дыхательные техники, некоторые медитативные приемы, работа с телом, символами, образами, воображением, волей и т.д.».

Чем это формально (если убрать слова о Боге и перевести на современный язык) отличается от, например, аутогенной тренировки в клинике внутренних болезней? Практически — ничем. Но в атеистическом лечебном контексте молитва — инструмент оздоровления сердца и дыхательной системы, а в контексте религиозном — наоборот: сердце и дыхание — инструменты молитвы, направленной к Богу. Внешне «одно и то же» предстаёт совершенно разным.

Другими словами, что для психотерапии — цель, то для религии — побочный, попутный эффект, и наоборот; это в полной мере приложимо к саентологии, целью которой провозглашается отнюдь не лечение расстройств и болезней, а духовная работа во имя улучшения жизни: «Цель Саентологии заключается в том, чтобы сделать человека способным жить лучшей — согласно его собственной оценке — жизнью»²⁷.

4. Дианетика как технология духовного исцеления

Термин «дианетика» восходит к греч. Dia — через и Nous — душа = «то, что душа делает с телом»²⁸; дианетическую технологию Хаббард определяет как технологию совладания с последствиями нежелательных воздействий духа на тело²⁹ или науку о мышлении, посредством которого это влияние осуществляется³⁰. Хаббард называет дианетику «наукой душевного здоровья» и использует множество терминов, которые совпадают с использованием в медицине и психотерапии: «терапия», «диагноз» и др., заставляя вновь ставить вопрос о соотношении дианетических практик с медицинскими практиками вообще и психотерапевтическими — в частности.

Недвусмысленный ответ на этот вопрос содержится в текстах Хаббарда: «… Дианетика существует не для какой-то одной из профессий, так как ни одна профессия не может охватить её. Она недостаточно сложна, чтобы её изучали годами в каком-то университете. Она принадлежит человечеству, и никто не сможет монополизировать её, так как она нигде не подпадает под чью-нибудь законодательную власть. Если когда-нибудь Дианетика подпадет под законодательство и станет лицензированной профессией, тогда придется издавать законы о праве выслушивать истории других людей, их шутки и рассказы о личном опыте. Такие законы посадили бы всех хороших людей, которые с симпатией выслушивают своих попавших в беду друзей, за решетку. Дианетика не является психиатрией. Дианетика не является психоанализом. Она не является психологией. Она не является личными отношениями. Она не является гипнозом. Это наука о мышлении, и она так же нуждается в лицензировании и законодательстве, как физика. (…) Дианетика нигде не обусловлена никакими законами, так как не существует закона, который может запретить одному человеку сесть напротив другого и рассказать ему о своих неприятностях. Желание монополизировать Дианетику, можно быть уверенным, происходит от причин, связанных не с Дианетикой, а только с наживой. (…) Дианетика становится в строй с психологией, не нарушая ничего связанного с кадрами, исследованиями или преподавательскими должностями, так как психология — просто наука о психике… и может развиваться по собственному усмотрению. Дианетика ни с кем не враждует, не подпадает ни под один существующий закон…»³¹.

Эти утверждения могут выглядеть чересчур декларативными, голословными, претенциозными и т.д. и побуждать к требованиям развернутого и детального анализа обоснований каждого из них. Есть, однако, обоснования общего порядка, никак не связанные с авторством самого Хаббарда: 1) Ни в одном из известных мне руководств по психотерапии — отечественных и зарубежных — дианетика не упоминается. Нет упоминаний о ней и в справочных изданиях — таких, например, как фундаментальный словарь по психологии А. Рибера³² и не имеющая в мире аналогов по полноте охвата «Психотерапевтическая энциклопедия»³³; 2) Ни одно из направлений психотерапии не признаёт дианетику своей частью или производной от себя и вообще — психотерапией; 3) Признание дианетики входящей в систему любого из перечисленных направлений, по существу, снимало бы вопрос о теории и методах дианетики, позволяя рассматривать их в рамках того или иного направления (психоанализ, бихевиоризм, гипнотерапия, эклектическая психотерапия и т.д.) и выносить соответствующие суждения о ней; 4) Квалификация дианетической технологии как требующего лицензирования лечебного метода требует, как минимум, включения дианетики в официальный регистр наук, чего не происходит ни в одной стране.

По сути, к этому сводятся утверждения как самого Хаббарда, так и его оппонентов³⁴ — разница состоит лишь в отношении к перечисленным фактам и их интерпретации. Однако, перечисление того, чем НЕ является дианетика, не отвечает на вопрос — чем она ЯВЛЯЕТСЯ?

Хаббард определяет ее как науку о разуме (мышлении). Содержательный анализ текстов³⁵ выявляет построение саентологии и дианетики по канве точных наук: наличие собственного терминологического и понятийного аппарата, внутренне непротиворечивых представлений, системной организации структурных элементов, теоретической и прикладной составляющих: «… точная наука, предназначенная для эпохи точных наук»³⁶. Вместе с тем, она существенно отличается от точных наук, ограничивающих предмет своего интереса и создающих специальные методы исследования. Хаббард же, учитывая взгляды, как он утверждает, всего предшествующего периода науки и человеческого опыта пытается описать самые общие закономерности проявлений человеческого разума.

С учётом этого не удивительно, что в теоретических построениях дианетики можно найти те или иные элементы, отзвуки других теорий (научность одних бесспорна для всех, других — может подвергаться сомнению) и трудно назвать психологическую теорию или направление, которых бы это не касалось. Если за специфической фабулой каждого из направлений выделить некое объединяющее их ядро, то останется как раз то, на чем сконцентрировано внимание дианетики — человеческий разум как: а) инструмент влияния духа на тело и б) интегральный и качественно специфический продукт взаимодействия психического (мозгового) аппарата и опыта, который может быть источником деформирующего работу разума фактором. Если воспользоваться схемой психосинтеза³⁷, то дианетика могла бы сказать (собственно, и говорит — см. выше): «Психоанализ — это я. Бихевиоризм — это я. Когнитивная психология — это я. Но я не психоанализ, не бихевиоризм, не когнитивная психология». Действительно, инграммы в дианетике сопоставимы с комплексами в психоанализе, зафиксированными реакциями и цепочками «стимул — реакция» в бихевиоризме или незаконченными гештальтами в гештальт-психологии, вэйлансы — с идентификациями с родительскими фигурами и реакциями переноса (трансфера) в психоанализе, аберрации — с иррациональными мыслями в когнитивной психологии, а «высокие уровни», относимые к парасаентологии, — с «Высшим Я» в психосинтезе и т.д. Сопоставимость, однако, не означает идентичности: понятия саентологии и дианетики достаточно самостоятельны и наполнены собственными содержаниями; иное дело — как к ним относиться.

Часто высказываемые претензии в наличии у дианетики своего понятийного аппарата и словаря не являются обоснованными — сегодня такие словари мы находим во множестве изданий: они помогают читателю свободно ориентироваться в том или ином направлении, той или иной теме и способствуют более ясному пониманию предмета. Другое дело, что понятийный аппарат дианетики коннотативен — это понятия-образы, понятия-метафоры, уместные в контексте самой дианетики, но едва ли имеющие ценность для любой из существующих психологии и психотерапевтических систем. Многие из этих метафор подчёркнуто технологичны («Файл-клерк», например), да и сама дианетика именуется инженерной наукой: «В инженерной науке, типа Дианетики, мы можем работать, используя “кнопочный механизм”»³⁸.

Дианетика по своей сущности — технология, практическая саентология (Хаббард использует также термин «саентологический процессинг»³⁹, акцентируя внимание именно на технологии, процессе её использования). По аналогии с мировыми религиями можно сказать, что дианетика соотносится с саентологией примерно так, как существующие в них установления в области повседневной жизни и религиозных ритуалов соотносятся с их видением Бога, Вечности и т.д., а по аналогии с наукой — примерно так, как соотносится инженерное дело с теоретической физикой, деятельность — с психологической теорией деятельности и т.д.

Что касается сферы приложения дианетической технологии, то она определяется как работа со здоровыми людьми и людьми с функциональными состояниями дизадаптации; при этом из сферы приложения исключается лечение состояний «органического сумасшествия» и безусловно органических болезней тела, хотя обладателям их никак не возбраняется стремиться к улучшению своей жизни с помощью дианетики. Особо подчеркну, что релиз, клир и т.д. — это не характеристики уровня здоровья и выздоровления, а ступени развития и самосовершенствования, по отношению к которым избавление от болезней представляется пусть и желательным, но побочным по отношению к главной цели дианетики эффектом.

Вне зависимости от оценок научной ценности дианетики она, вне всяких сомнений, отвечает известным психологическим потребностям, порождаемым интеллектуально-информационной культурой. Будем мы считать её религией, мета-наукой, абсолютным вымыслом, научной фантастикой, сказкой, которая «ложь, да в ней намек», или просто злонамеренной ложью («…наши “духовные спасители” делают свою заказную работу… Уже не тысячи и даже не десятки, а сотни тысяч россиян они ежегодно “отсасывают” в свои ряды, делая из них активных противников наших традиционных духовных ценностей, нашей национальной культуры, выкорчевывая из их сознания святые понятия Родины, патриотизма, “любви к отеческим гробам”⁴⁰») — в ней место сложных научных выкладок занимают в общем понятные человеку технологического мира познавательные конструкции. В этой связи отнюдь не случайно и время выхода дианетики на сцену — начало 50-х годов, окрашенное апокалиптическим ощущением только что ставшего ядерным мира и всё более и более побуждающее человека задумываться о самом себе и своем месте в мире. Параллельные процессы выхода за пределы науки с опорой на саму науку и её язык развивались во многих сферах знания и деятельности, в том числе и в психологии: формирование гуманистической психологии, выход на арену психосинтеза, когнитивной психологии, расцвет бихевиоризма, оживление интереса к традиционным духовным практикам Востока, формирование нейролингвистического программирования (НЛП) и т.д…

5. Заключение

Проделанный анализ свидетельствует о том, что саентология наукой в её классическом смысле не является, представляя собой мировозренчески-этическую систему интерпретаций широкого круга научных и паранаучных сведений и фактов без претензий на постижение непостижимой сущности Бога, но с утверждением его существования как Творца и фокусировкой внимания на реализующем Его замысел Творении, каковым является человек в своём бытии, отношениях с миром и развитии.

По отношению к материалистической науке и медицине, как её практике, саентология может быть признана системой паранаучной, парамедицинской — лежащей за их пределами и использующей принципиально отличающуюся методологию.

Официально признанная религией саентология является религией светской, синкретической (религией третьего поколения), опирающейся на представления и язык своего времени и, по формулируемому в саентологических текстах её замыслу, не входящей в конфронтацию или конфликт с другими религиями и светскими установлениями.

Дианетические технологии преследуют цель развития и совершенствования человека, повышение его действенной ответственности за себя, других и мир в целом, а так называемые терапевтические эффекты — лишь ступени на пути к этой цели и знаки продвижения по этому пути.

Методологический анализ общефилософских положений саентологии не даёт оснований рассматривать саентологические технологии как психотерапию.

IV. ПСИХОТЕРАПИЯ И ОДИТИНГ:СТРУКТУРНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

1. Границы и критерии психотерапии

В рамках стоящих перед экспертизой задач важно иметь «точку отсчета» — определить границы психотерапии и признаки, совокупность которых позволяет считать тот или иной вид взаимодействия людей профессиональной деятельностью, именуемой психотерапией.

В 70-х годах С. Ледер выделил 4 модели психотерапии: а) лечебный метод, воздействующий на психическое и физическое состояние организма — медицинская модель; б) метод, приводящий в действие процесс научения — психологическая модель; в) метод манипулирования, которому придаётся значение инструмента, используемого с целью общественного контроля — социологическая модель; г) комплекс явлений, происходящих в ходе взаимодействия между людьми — философская модель⁴¹. Это вполне отвечало состоянию проблемы и возможностям её анализа в условиях идеологических ограничений и запретов. Сегодня существует широкий спектр видов деятельности, построенных на психологических механизмах: психотерапия — соответствует медицинской модели; психологическая практика, психологическое консультирование, психологическая коррекция — соответствуют психологической модели; организационные консультирование и терапия, выборные технологии и др. — соответствуют социологической модели; философская модель реализуется в структуре анализа феномена межчеловеческого взаимодействия. Но перечисленным психологическая по своим механизмам деятельность не ограничивается — укажем, например, на такой вид помощи как ко-консультирование⁴² (взаимопомощь в рамках общинной жизни, обеспечиваемая подготовкой непрофессиональных волонтеров), работу обученных волонтеров в службах экстренной психологической помощи, в частности — телефонных службах, и др. Считать их все психотерапией было бы, мягко говоря, наивно. Психологическое воздействие одного человека на другого/других происходит в любом межчеловеческом общении, не обязательно являясь психотерапией.

Границы психотерапии сегодня очертить не просто. На специальной конференции в 1985 г. в США множество ведущих психотерапевтов пыталось дать определение психотерапии⁴³, и, хотя все говорили об одном и том же, определения звучали по-разному и подчеркивали разные её аспекты. Суммируя так или иначе выделяемые большинством черты, получим: «клинические лечебные действия психологов, клинических социальных работников, семейных терапевтов, психиатров и других; планируемое целенаправленное лечение, осуществляемое обученными профессионалами; отношения пациента с профессионалом с целью уменьшения душевного страдания или разных симптомов, описанных в психиатрических классификациях; приложение научно оцененных процедур; информированное и умышленное приложение клинических методов и межличностных позиций, берущее начало в установленных психологических принципах; информированное и планомерное приложение методов, исходящих из установленных психологических принципов, совершаемое специально подготовленным человеком…».

Более очерченное определение психотерапии дают отечественные исследователи:

«…лечение обязательно должно в необходимой при данном состоянии больного мере учитывать влияние слов врача и окружающих, а также несловесных факторов в их особом смысле, который они приобрели в процессе развития данного индивидуума, и вследствие этого способных в нужном направлении воздействовать на психику больного и через психику… на весь его организм. Использованное сознательно и планомерно врачом в целях излечения больного или улучшения его состояния и самочувствия, такое воздействие и называется психотерапевтическим. Психотерапией, таким образом, является целенаправленное, планомерное, учитывающее не только особенности и состояние организма в целом, но и социальную природу, личность человека врачебное воздействие на психику в целях лечения его психики, его нервной системы, в соответствующих случаях и всего организма в целом»⁴⁴;

«Наиболее принятым в нашей литературе является определение психотерапии как системы лечебного воздействия на психику и через психику на организм больного. И, следовательно, будучи методом лечения, психотерапия традиционно входит в компетенцию медицины»⁴⁵.

Ключевые слова, таким образом: болезнь, медицина, лечение, больной, профессионал, план. Они определяют тот специфический контекст, в котором проявляют себя используемые в психотерапии психологические феномены, механизмы, закономерности.

Ниже приводятся необходимые требования к психотерапии, суммированные по работам ведущих отечественных специалистов⁴⁶: 1. наличие целей, задач и методов (последних в настоящее время насчитывают более 450), постановка и выбор которых определяются: а) конкретными клиническими симптомами, б) личностными особенностями больного и его реакциями на болезнь, в) участвующими в развитии и оформлении заболеваниями психологическими факторами, г) медицинской квалификацией болезни и её этапом; 2. определяемые требованиями п. 1 диагностические процедуры — собственно медицинские и медико-психологические и их диагностическая интерпретация; 3. принцип индивидуализации лечения — даже при проведении её в семейном или групповом форматах психотерапия всегда направлена на лечение отдельного, именно этого больного со всеми особенностями и механизмами развития и лечения его заболевания; 4. проведение специально обученным психотерапии врачом.

Таким образом, определяющие психотерапию параметры связаны как с необходимым условием с использованием психологических (небиологических, нефизических) средств воздействия на болезнь или симптом, но необходимые и достаточные условия создаются лишь при наличии перечисленных требований. Создается внешне парадоксальная, но внутренне совершенно закономерная ситуация, когда одни и те же действия квалифицируются не как психотерапия в одной ситуации и как психотерапия в другой: если «простой человек» делает что-то — это не психотерапия, если специалист — психотерапия. И это, безусловно, так, ибо психотерапия это не только и не столько использование того или иного психологического механизма как такового, сколько использование его как структурного элемента психотерапевтической системы, для которой «… главным методом и лечащим средством становится не та или иная психотехника, а особая форма взаимоотношений терапевта и пациента в процессе психотерапевтического контакта…»⁴⁷. Отвечает ли одитинг такой характеристике?

2. Одитинг

Понятие одитинга (от латинского audire — слушать; в английском audit — проверять, проводить ревизию, посещать курс в качестве вольнослушателя⁴⁸) — одно из ключевых в дианетике. Он определяется, как «действие, которое заключается в том, что человеку задают вопрос (который он может понять и на который он может ответить), получают ответ на этот вопрос и дают ему подтверждение ответа»⁴⁹. Во всех дианетических текстах подчёркивается, что одитинг — не лечение и не психология. Он направлен не на болезнь или те или иные её симптомы, а на избавление человека «от вредного воздействия инграмм, инграмм болезненных эмоций и локов»⁵⁰. Цель одитинга — приближение к состоянию клира, т.е. освобождение от того, что Хаббард называет реактивным умом, в результате чего разум перестаёт испытывать искажающие влияния прошлого опыта⁵¹. Уже только поэтому⁵² при самом тщательном анализе одитинг не может быть отнесён к психотерапии — он не отвечает ни каждому из критериев психотерапии в отдельности, ни, тем более, их совокупности.

Подход одитинга подчёркнуто не клиничен, что непосредственно следует из общих положений Дианетики. Это чётко регламентированная 10-шаговая процедура, в которой действия одитора подчинены строгим правилам, не зависящим от индивидуальных особенностей клиента (преклира) и не связанным с его проблемами и жалобами, даже если таковые есть⁵³ — «Для одитора не имеет большого значения, что именно болит у пациента, единственное, что ему нужно, — это использовать хроническую болезнь для того, чтобы найти цепь инграмм сочувствия»⁵⁴, «…можно остановить прогрессирование различных склонностей, неврозов, привычек, пагубных занятий, или предотвратить их появление. Это делается путём проведения индивидууму стандартных саентологических процессов, не уделяя особого внимания тому типу неспособностей, с которым мы имеем дело»⁵⁵. В одитинге нет обычных для психотерапии этапов, нет формулировки и прояснения жалоб и проблем, нет выбора адекватных им методов, нет обращения к личностным содержаниям и их значениям, нет формулировки диагноза (физического, психиатрического, психологического), нет предписаний или рекомендаций, нет личностных реакций, личностной поддержки или конфронтации и т.д., т.е. нет всего того, что в психотерапии необходимо и занимает очень значительное место.

Одитор по существу и формам своего поведения демонстративно отличается от психотерапевта: клиент продвигается от воспоминания к воспоминанию, а одитор лишь регулирует количество и глубину прохождений каждого из воспоминаний. Чем меньше одитор говорит — тем лучше устанавливается отмена после сессии всего сказанного одитором. Это последнее диаметрально противоположно линии психотерапевта, который обычно стремится к тому, чтобы его слова и действия оказывали своё влияние и после сессии (работе пациента между сессиями придаётся очень большое значение). Согласно же Дианетике слова и поведение одитора способны становиться новыми инграммами клиента, и поэтому их следует минимизировать или избегать («Одитор должен сохранять молчание во время терапии, не разговаривать сверх того, что совершенно необходимо для Дианетики во время сессии… Одитор не должен говорить лишнего, никогда нельзя давать пациенту никакой информации о его кейсе, включая оценку событий и поступков, а также прогнозы о дальнейшем времени, нужном для терапии»⁵⁶). Развёрнутые протокольные записи одитинга, в том числе и проводимого Хаббардом⁵⁷, убедительно свидетельствуют о том, что собственно личностного вмешательства одитор не производит. Это следует из основных положений Дианетики, где, в частности, указывается: «Нас интересует механическое действие ума. (…) …акцент ставится на приведение ума к оптимальному, действующему состоянию у нормальных или просто невротических людей…: Ум — это отлично построенный компьютер… Инграммный банк, а не пациент является целью… Задача и единственная цель терапии — ликвидировать содержимое реактивного инграммного банка»⁵⁸.

Многие оппоненты Дианетики⁵⁹ на этом основании упрекают её в игнорировании человеческой уникальности, принижении, подавлении, роботизации личности, хотя Дианетика достаточно чётко оговаривает этот момент: «Каждый человек очень отличается от любого другого. Отличается их жизненный опыт, и их динамики имеют различную силу. Единственная постоянная величина — механизм реактивного инграммного банка, только это остаётся без изменений. Содержимое банка колеблется от человека к человеку как по количеству содержания инграмм, так и по интенсивности этого содержания, но механизм действий банка (а потому и основные законы Дианетики) во все века остаётся постоянным для всех людей…»⁶⁰ [выделено мной — В.К.], «В Саентологии конечным результатом обучения и выполнения упражнений является восстановление осознания самого себя как духовного и бессмертного существа»⁶¹.

Упреки в дегуманизации не кажутся корректными. Во-первых, потому что многие методы, считающиеся сегодня лечебными (вспомним, что первая реакция учёного мира на психоанализ З. Фрейда выразилась в словах: это предмет для уголовной полиции, а не науки) при желании можно упрекнуть в том же: психоанализ — в игнорировании сознания, поведенческую терапию — в сведении личности к рефлексам, когнитивную психотерапию — в сведении её к иррациональным стереотипам, не говоря уже о нейролингвистическом программировании или терапии движением глаз по Ф. Шапиро⁶² (в дискуссиях между представителями разных психотерапевтических школ такие и подобные упреки — скорее правило, чем исключение). Во-вторых, потому что одитинг — процедура освобождения от того мешающего и искажающего в работе разума, что открывает пути совершенствования и личностного роста («Артистизм, сила личности, индивидуальность присущи исходной личности человека, а не реактивному уму»⁶³); чтобы помочь личности — не обязательно обращаться к личностным содержаниям. В-третьих, наконец, потому что одитинг в собственном понимании Саентологии — разновидность религиозно-философской практики, а не психотерапия; без учёта этого те же упреки можно предъявить йоге в Индии или шиатцу в Китае, многим православным практикам.

Игнорирование религиозного характера Саентологии и отличий одитинга от психотерапии по описанным выше критериям приводит к тому, что одитинг рассматривается через призму известных психотерапевтических методик⁶⁴. В нем усматривают элементы релаксационного тренинга, метода систематической десенсибилизации, эриксонианского гипноза, разрыва стереотипов, введения в транс и др. А смешение понятий, связанных с психологией, приводит к утверждениям о том, что дианетические технологии «…являются по своей сути социально-психологическими и психотерапевтическими услугами»⁶⁵. Мне уже приходилось (вне рамок настоящей экспертизы) отмечать, что методы и техники психотерапии «кристаллизуются» из жизни, процесс психотерапии может моделироваться, и сплошь и рядом моделируется, в широком круге нетерапевтических ситуаций, даже принося участникам облегчение, но от этого не становясь психотерапией⁶⁶. Поведение священника, исповедующего прихожанина своей церкви, или молитва оказывают мощный целительный эффект, но не являются психотерапией, как не являются ею релаксирующее баюкание матерью ребёнка или дружеский разговор в трудную минуту. Психотерапия, я уже отмечал, процесс умышленный и осознаваемый. Она не просто спонтанное поведение и не отлаженное функционирование методов и техник, но промысел (от промысливать), намечающий конкретную цель, пути и этапы её достижения, планируемые результаты. В ней каждый следующий шаг определяется результатами предыдущего: стратегические и тактические цели достигаются на путях гибкого ситуативного реагирования и творчества, язык которого задан психотерапевтическим направлением и школой. Метод же работы одитора с кейсом — стандартное использование выработанных процедур (это не отменяет развития технологий: «Метод атаки на проблему может быть всегда усовершенствован за счёт: дальнейшего изучения характера факторов проблемы; новых искусств и технологий, которые можно применить в проблеме; усовершенствования нашего умения применять существующие технологии и искусства. Не нужно считать существующую технологию и искусство оптимальными просто потому, что они справляются с задачей. Время и простота в работе могут быть улучшены новыми методами или при помощи совершенствования мастерства в применении старой технологии. (…) Нужно, чтобы ни один одитор не почивал на лаврах с данной процедурой и никогда не оставлял попыток её улучшать»⁶⁷).

3. Одитинг и осложнения

Отождествление одитинга и психотерапии приводит к искажению представлений об одитинге и его опасности. Так, А. А. Скородумов⁶⁸ видит в одитинге «причудливую комбинацию элементов релаксационного тренинга и систематической десенсибилизации». При этом одитингу приписываются черты систематической десенсибилизации, не содержащиеся в использованных при экспертизе руководствах по Дианетике, а именно «строгая иерархическая последовательность воспроизведения ситуаций, вызывающих состояние тревожности» — от более лёгких к более тяжелым. Однако, 1) одитинг следует в принципиально ином направлении — не от лёгкого к тяжелому, но от поиска, нахождения и ликвидации самой ранней инграммы — к стиранию остальных⁶⁹, 2) преклира не просят найти самое лёгкое воспоминание, чтобы потом подниматься по ступеням тяжести, но работают согласно принципу от простого (не сложнее, чем клиент может выполнить) к сложному — обращение к инциденту всегда регулируется инструкцией: «Найдите инцидент, который, как вы чувствуете, вы можете рассматривать без неудобств»⁷⁰, это касается всех инцидентов, с которыми проводится работа, 3) в развёрнутом примере одитинга⁷¹ работа с преклиром начинается со смерти её матери за 4 месяца до одитинга — едва ли можно считать это лёгкой ситуацией, 4) систематическая десенситизация всегда сфокусирована на определённом симптоме, чего нет в одитинге, и проводится совершенно иными средствами, чем одитинг, что и определяет её как методику поведенческой терапии, в отличие от одитинга или, например, обычной подготовки человека к получению тяжёлой вести путём постепенного утяжеления сообщений.

Там же А. А. Скородумов, трактуя одитинг как релаксационный тренинг, приводит цитату из «Психотерапевтической энциклопедии»⁷² об осложнениях при «поведенческой релаксации». В таблице слева приводится текст оригинала, справа — приводимый А. А. Скородумовым текст цитаты.

Комментарии к столь, мягко говоря, недобросовестному «цитированию» излишни — автор, «перекладывая» текст оригинала так, как это ему удобнее, не только нарушает этику научной работы и закон об авторских правах, но и грубо дезориентирует читателя, ибо, искажая текст, ещё и умалчивает о том, что говорится в начале «цитируемой» им статьи о поведенческой релаксации: «Чаще всего используются такие методы аутогенной (самостоятельно вызываемой) релаксации, как нервно-мышечная релаксация, аутогенная тренировка, медитация, контроль дыхания и различные формы биологической обратной связи. Поведенческие аутогенные методы релаксации широко практиковались в восточных культурах. На Западе эти методики стали изучаться и использоваться сравнительно недавно»⁷³.

В своем комментарии к измененному п. 2 автор отмечает, что запрет на прием лекарств накануне дианетических занятий обусловлен именно этим, но Хаббард мотивирует это иначе: «…цель Саентологии — достижение преклиром более высокого селф-детерминизма. Это немедленно исключает гипноз, наркотики, алкоголь и прочие механизмы контроля… в этих вещах не только нет необходимости, но… они прямо противоречат целям, заключающимся в повышении способностей преклира»⁷⁴, «Однако существуют некоторые препараты, которые помогают ревери. Самый распространенный из них и наиболее доступный — это крепкий кофе. (…) Аптечные стимулирующие лекарства использовались с некоторым успехом… Они достаточно пробуждают ум, чтобы он мог преодолеть инграммные команды. Эти возбудители обладают и отрицательным качеством: они уменьшают количество Q [Q, по Хаббарду, невыясненная пока форма энергии] в организме»⁷⁵. Замечу, что приведённые слова Хаббарда вполне согласуются с оригиналом статьи «Релаксация» в «Психотерапевтической энциклопедии».

Текст оригинала	Цитата
«1. Утрата контакта с реальностью. Этот тип нарушения характеризуется развитием острых галлюцинаторных состояний (как слуховых, так и зрительных) и бреда (обычно параноидного типа) Могут возникать также деперсонализация и необычные соматические ощущения. Поэтому больным с аффективными психозами или психозами с нарушениями мышления не рекомендуется использовать методики, вызывающие глубокую релаксацию Необходимо также уделять особое внимание пациентам, склонным к чрезмерному фантазированию, так как глубокая релаксация может обострить их состояние	«1. Утрата контакта с реальностью, что влечет за собой развитие острых слуховых и зрительных галлюцинаций, бреда параноидного типа, необычные соматические ощущения и деперсонализацию. Именно поэтому больным с аффективными психозами ли психозами с нарушениями мышления не рекомендуется погружение в состояние глубокой релаксации, как не рекомендуется это делать и людям, склонным к чрезмерному фантазированию.
2. Реакции на лекарственные препараты. Индуцирование у пациента трофотропного состояния может усилить действие любого лекарственного препарата или другого химического вещества. Особое внимание надо обращать на больных, принимающих инсулин, седативно-снотворные или сердечно-сосудистые препараты. В таких случаях систематическое применение релаксации может, в конечном счёте, привести к устойчивому снижению доз принимаемых препаратов (Чем, кстати, достаточно часто и успешно пользуются в клинике — В.К.)	2. Усиление действия любого лекарственного препарата вследствие индуцированного трофотропного состояния
3. Панические состояния. Панические состояния характеризуются высоким уровнем тревоги, связанной с ослаблением поведенческого контроля при релаксации, проявляются в частичной утрате чувства безопасности, а в некоторых случаях и в появлении сексуально окрашенных эмоций. При работе с такими пациентами желательно использовать конкретный релаксационный метод (например, нервно-мышечную релаксацию или биообратную связь), а не более абстрактный подход (такой как медитация)	3. Возникновение панических состояний, что объясняется ослаблением поведенческого контроля и утратой чувства безопасности.
4. Преждевременное высвобождение вытесненных представлений. Нередко в состоянии выраженной релаксации в сознание пациента проникают глубоко вытесненные мысли и эмоции. Хотя в некоторых психотерапевтических школах такие реакции могут рассматриваться как желательные, они могут быть восприняты пациентом как носящие деструктивный характер, будучи неожиданными или слишком интенсивными для того, чтобы конструктивно работать с ними на данном этапе терапевтического процесса. Прежде чем применять релаксационные методики, психотерапевт может проинформировать пациента о возможности появления таких предъявлений. Он также должен быть готов оказать помощь пациенту, если такие явления возникнут.	4. Проникновение в сознание глубоко вытесненных мыслей и эмоций, которые могут быть восприняты как носящие деструктивный характер. Вследствие неожиданности их появления или интенсивности даже не каждый терапевт может быть готовым к тому, чтобы конструктивно работать с ними на данном этапе.
5. Чрезмерное трофотропное состояние. В некоторых случаях применение релаксадюнных методов в терапевтических целях может вызывать чрезмерное снижение уровня психофизиологического функционирования пациента. В результате этого могут наблюдаться следующие феномены: 1) Состояние временной гипотензии. Прежде чем применять релаксационные методики, психотерапевту следует знать, каково артериальное давление пациента в состоянии покоя; если оно ниже 90/50 мм рт. ст., должны быть приняты меры предосторожности. Головокружение и обморок можно предотвратить, если предложить пациенту открыть глаза, потянуться и оглядеть комнату при первых признаках головокружения Необходимо также попросить его подождать 1– 3 минуты, прежде чем вставать после сеанса релаксации. 2) Состояние временной гипогликемии. Глубокая релаксация оказывает на некоторых людей инсулиноподобное действие и может вызывать у них гипогликемическое состояние, если пациент предрасположен к реакции такого рода или если он не поел в этот день как следует. Это означает, что он должен быть осведомлен о мерах предосторожности и возможных нежелательных побочных эффектах».	5. Чрезмерное снижение уровня психофизиологического функционирования может привести к гипотензии (гипотонии) и гипогликемии»

Перечисленные осложнения связаны с глубокими степенями релаксации, редки и преходящи, так что они крайне редко описываются даже в руководствах (в «Психотерапевтической энциклопедии» они приводятся по единственной работе 1985 г.). Аутогенная тренировка, связанная с достаточно глубокой релаксацией⁷⁶, рассматривается как действенное психогигиеническое и психопрофилактическое средство: «В настоящее время аутогенные тренировки прочно вошли в систему подготовки спортсменов, все шире применяются в производственных коллективах и на транспорте в виде психогигиенических эмоционально-разгрузочных процедур»⁷⁷ и используются для самостоятельных упражнений⁷⁸; в «Психотерапевтической энциклопедии» они характеризуются как позитивно влияющие на состояния стресса. Более того, метод углублённой саморелаксации А. Бираха⁷⁹, связанный, как минимум, с достижением летаргического состояния (сонливость, расслабленность, равнодушие) прямо предназначен для самостоятельного использования; обсуждая его, Л. П. Гримак, подчёркивает: «Только в исключительно редких случаях человек, который ввёл себя в состояние глубокой физической и психической расслабленности, остаётся в этом состоянии дольше, чем ему хотелось бы. Как правило, такие случаи указывают лишь на то, что он ещё недостаточно подготовил себя к данному виду самовоздействия. Чувство расслабления бывает настолько приятным, что не всегда в одинаковой степени хочется возвращаться к действительности, в этом случае чаще всего развивается нормальный сон, который заканчивается через определенное время естественным пробуждением»⁸⁰.

В искаженных пп. 1, 3 и 4 А. А. Скородумов проводит мысль о якобы доступной не каждому терапевту конструктивной работе с состояниями «проникновения в сознание глубоко вытеснённых мыслей и эмоций». В этой связи сошлюсь на основанную на клиническом опыте работу В. П. Колосова⁸¹, который отмечает, что при утрате раппорта, отмеченной им у 12 из 50 пациентов с соматическими расстройствами, в ходе гипноза «Фабула переживаний всегда соотносится с аффектом, в “рубедо” (К. Юнг), где доминируют феерические картины полёта, космоса, храмов, богов, ангелов, солнца, золота, пациенты испытывают чувство свободы, любви, необычного подъёма. Картины “альбедо” или “нигредо” интегративно отражают относительно безразличную или негативную фабулу специфического гипнотического опыта». Он подчеркивает: «Форма самовыражения в виде гипнотического спонтанного опыта не носит патологического характера и наиболее близка к сновидениям в просоночных состояниях или напоминает глубокую аффективную захваченность, которая бывает, например, при просмотре интересного кинофильма у детей». Напомню, что речь идёт о гипнозе, т.е. о состоянии особенно глубокой релаксации.

По сравнению с перечисленными видами релаксации её элемент в одитинге минимален и направлен лишь на фиксацию внимания на самой процедуре одитинга — всё, что должен сделать преклир, это закрыть глаза. Собственно поведенческой релаксации, о которой говорит А. А. Скородумов, нет: «Бессознательность, “одурманенность” или возбуждение преклира не являются признаком хорошего состояния. Это потеря обладания. Никогда нельзя доводить преклира во время процессинга до бессознательности или “одурманенности”. Нужно всегда поддерживать его бодрость»⁸². Перед началом процедуры одитинга человек информируется о том, что будет полностью осознавать всё происходящее и сможет прекратить процесс, когда сам этого захочет. Судя по уже упоминавшимся протоколам сессий одитинга, сколько-нибудь глубокой релаксации в нём не происходит, а стало быть, вероятность упоминавшихся осложнений ничтожно мала. С этими преходящими побочными эффектами, как замечают Хаббард, Эверли и Розенфельд (по их работе описывает осложнения «Психотерапевтическая Энциклопедия»), знакомыми целителям-непрофессионалам и «простым людям» по их обыденной жизни, нетрудно справиться, и нет никаких оснований думать, что аналогичные состояния, если бы они и возникали в одитинге, представляют собой ту опасность, о которой говорит А. А. Скородумов. Надо заметить, что никаких доказательств своих утверждений, с которыми можно считаться как с научными, он не приводит.

Наконец, в числе опасностей одитинга указывают на то, что «посредством одитингов саентологи получают информацию, которая создает эмоциональную уязвимость их адептов, а также позволяет программировать сознание в соответствии с целями организации, не встречая сопротивления со стороны самих адептов»⁸³. Учитывая стилевые особенности текстов Хаббарда, к этому часто добавляют, что в них используются методы эриксоновского гипноза. Однако такие утверждения не доказываются фактическими данными и не отвечают на ряд вопросов: 1) чем получаемая в одитинге информация отличается от получаемой по любым другим каналам? 2) какая именно информация создаёт эмоциональную уязвимость и что этот термин имеет в виду? 3) как она позволяет программировать сознание и что именно имеется в виду под программированием сознания? 4) какие цели организации имеются в виду, чем они отличаются от заявляемых в текстах Церкви Саентологии целей и каковы доказательства существования целей, обусловливающих «программирование сознания», 5) какие именно техники эриксоновского гипноза использованы в текстах Хаббарда? Ответ на эти вопросы необходим, ибо одна из утверждаемых целей Дианетики, как отмечалось выше, повышение селф-детерминизма, а проведение одитинга завершается отменой любых внушений, который мог сделать одитор в процесс работы — то есть, так наз. «программирование» противоречит целям Саентологии, принимаются меры для снятия даже ненамеренных и случайных эффектов внушения.

Кроме того, это последнее опасение грубо противоречит предшествующим утверждениям А. А. Скородумова об одитинге как поведенческой релаксации. Сошлюсь ещё раз на статью в «Психотерапевтической энциклопедии»: «Часто отмечаются сдвиги в структуре личности пациентов, использующих релаксационные методы в течение продолжительного времени. Согласно научным данным, эти сдвиги способствуют укреплению психического здоровья. Самым заметным является повышение степени интернальности (принятия ответственности на себя — В.К.) в поведении, развитие более адекватной самооценки. Хотя результаты этих исследований имеют предварительный характер, они представляют интерес для психотерапии, а также для охраны психического здоровья»⁸⁴.

Без серьёзной научной проверки любые утверждения об опасностях такого типа представляют собой частные мнения и не могут считаться обоснованными. Способностью такой проверки современная психодиагностика располагает и, судя по тому, что даже активные оппоненты Саентологии имеют возможность установления рабочих контактов с центрами Дианетики⁸⁵, перспективы обследования представляются вполне реальными.

4. Одитинг и «новые» психотерапии

За последние несколько десятилетий круг психологических практик значительно расширился не только в смысле количества используемых, но и в смысле необычайного расширения методического поля с выходом в зоны, ранее в системы психотерапевтического лечения не входившие. Таковы, например, группы встреч (encounter groups)⁸⁶ и практика психологического консультирования⁸⁷, быстро нашедшие свое место в системах психологической помощи. Сюда же можно отнести арттерапию, поэтическую терапию, сказкотерапию, музыкотерапию и др. Объединяет эти терапии то, что они имеют достаточно очерченные клинические и клинико-психологические цели и задачи.

Вместе с тем, складывался ряд новых систем, в основу которых наряду с собственно психологической базой ложились представления о Боге, Духе, других высших инстанциях. Часть из них представляла собой ветви уже признанных систем (как, например, Школа психосоциопатологии — Аналитическая трилогия, базирующаяся на психоанализе⁸⁸). Другие — например, Онтопсихология, Психосинтез, Духовная психология⁸⁹ — были самостоятельными школами, пытающимися учесть в психологической и психотерапевтической работе высшие измерения человеческого бытия. Третьи обращались в попытках понять человека и помочь ему к трансперсональному опыту⁹⁰, тесно соприкасающемуся с опытом мистическим. Четвёртые представляли собой попытки адаптации к современным условиям и проблемам традиционных и религиозных подходов, в частности — восточных, коренных народов Африки и Северной Америки⁹¹; предпринимались усилия по выявлению и анализу психотерапевтических аспектов народных верований и обрядов⁹². Этот список можно было бы продолжить. Всё большую популярность приобретают подход к человеку как космопланетарному феномену⁹³ и представление о том, что и наука и религия претерпевают принципиально однотипные изменения⁹⁴; возможно, именно с этими (или такого рода) изменениями и связаны представления о мышлении и человеческой практике в третьем тысячелетии.

Важнее, однако, подчеркнуть, что психологические и духовные (религиозные) области и практики стали образовывать новые зоны «на стыках» того и другого. Это настолько мощный процесс, что он находит отзвук в определениях психотерапии. Например, Г. Мосак на уже упоминавшейся конференции «Эволюция психотерапии» дал такое определение психотерапии: «…это “религиозно” обращённый процесс, который приглашает людей освободиться от старых верований, восприятий и жизненных практик или изменить их в надежде достичь “спасения”; он проводится “попами” или “священниками” (по-разному определяемыми университетами, профессиональными организациями и законом) и непрофессиональными служителями (парапрофессионалы и самозванные “мастера”), искушенными в религиозных принципах и ритуалах и обученными совершать обращение других».

Наложение кальки так безгранично расширенной психотерапии на дианетические технологии может привести к мнению о ней, как о психотерапии. Здесь, однако, следует учесть тот факт, что во всех западных и европейских обществах подавляющее большинство такого рода «новых» практик не включается в понятие психотерапии — они не представлены в профессиональных ассоциациях, деятельность их представителей регулируется в лучшем случае их собственными ассоциациями и обществами, не будучи включенной в систему официальных регламентации и страховые системы, практикуют их отнюдь не врачи-психотерапевты — в лучшем случае психологи, а то и различные парапрофессионалы. Считают такие практики себя религиозными, психологическими или психотерапевтическими — решающим образом зависит от того, как они сами рассматривают и идентифицируют себя. Но вне зависимости от того, как они себя идентифицируют, они остаются маргинальными по отношению к науке, психотерапии, психологии и системам здравоохранения, не вступая с ними в официальное сотрудничество, не встречая с их стороны предложений о таком сотрудничестве и подвергаясь скептическому, если не агрессивному, отношению.

К этому надо добавить, что в отличие от них Саентология концентрируется не на обмирщении религии с попытками использовать религиозные постулаты, догматы и практики как психотерапевтические факторы, а на том «технологическом» аспекте понимании человеческого разума и его очищения, который рассматривается как условие духовного освобождения и восхождения. С учётом этих различий Саентологический процессинг (одитинг) не может рассматриваться как психотерапия даже по отношению к множеству «новых» психотерапий.

5. Тест ОСА и одитинг

В адрес этого теста оппонентами Саентологии высказывается много претензий: «Тест БРК (см. ст. Тест ОСА) — хаббардистско-саентологический личностный тест, мало о чем говорящий; собственно говоря, этот тест — лишь орудие саентологической вербовки: он убеждает потенциальных клиентов в необходимости заплатить за курс обучения или за систему упражнений. Тест ОСА (англ. сокр. От Oxford Capacity Analysis — “Оксфордский анализ способностей”) — то же, что тест БРК. U-test — хаббардистско-саентологическая методика тестирования, почти идентичная тесту БРК и будто бы призванная экономить время и деньги и избегать дорогостоящих ошибок; характеризуется как “одна из точнейших и надежнейших тестовых систем на международном рынке и к тому же самая быстрая”. Однако, эксперты считают эту методику, применяемую в Саентологии и Дианетике, малопригодной. Продаётся также под названием тест ОСА или под сходными наименованиями»⁹⁵.

Известно распространяемое в сетях Интернета письмо Т. Бетца в ответ на статью д-ра Э. Терино в «Нью Йорк Тайме» от 02.02.1997 г. о профилактической медицине. Автор письма утверждает, что тест ОСА «написан» саентологом, бывшим торговым моряком Р. Кэмпом и является плагиатом теста Дж. Сэливен American Capacity Analysis, который, в свою очередь, происходит от опубликованного в 40-х годах теста. Т. Бетц ссылается при этом не на научную литературу, а на материалы Интернет⁹⁶. В этих материалах содержатся упреки в несоблюдении правил создания тестов, определения надежности и валидности, подвергаются критике содержание отдельных вопросов и наименования шкал, содержатся ссылки на то, что тест ОСА не входит в официальные психодиагностические справочники и утверждения, что он не имеет никакой научной ценности и не используется психологами, проводится мысль о том, что тест ОСА — замаскированное средство обмана для «выкачивания денег» из доверчивых простаков⁹⁷. Позволю себе заметить в этой связи, что многие из этих упреков, в частности — отсутствие данных о валидности, надёжности и др., могут быть адресованы и многим психодиагностическим методикам, предлагаемым вне какой бы то ни было связи с Саентологией⁹⁸.

В научной литературе по психодиагностике мне не удалось обнаружить ни обоснований теста ОСА, ни его критики. Среди вопросов, возникающих в связи с этим, выделю один, на мой взгляд — главный: почему отсутствует критика, обоснованная серьёзной научной проверкой теста ОСА, которая не представляет особого труда при параллельном его использовании с тестами, зарекомендовавшими себя в качестве научных, валидных и надёжных, у одних и тех же групп испытуемых? Ответ на этот вопрос, на мой взгляд, связан с той же причиной, по которой нет научных обоснований теста ОСА: такая проверка, которая могла бы окончательно расставить точки над i, просто не проводилась. В этом есть своя логика, ибо требовать научной обоснованности теста ОСА — значит признавать Саентологию наукой в ряду прочих наук: ни Саентология, ни её оппоненты этого не признают, а стало быть, и не заинтересованы в такой проверке, особенно, если она мотивируется презумпцией виновности Саентологии.

Специальная задача проверки теста ОСА в рамках настоящей экспертизы передо мной не ставилась — её решение представляет собой самостоятельное научное исследование. Я ограничусь лишь некоторыми общими данными, полученными при анализе случайно выбранных протоколов заполнения теста ОСА на разных этапах одитинга (89 человек, 264 протокола; в среднем по 3 обследования на одного человека).

Из этих данных следует, что при повторном использовании в ходе одитинга тест даёт изменяющиеся и внутренне логичные результаты. Такое «поведение» теста согласуется с целями его применения и показывает, что он по своей организации отличается от тестов характера личности, фиксирующих стабильные или относительно стабильные личностные черты и свойства. Корреляции «тест-ретест» для ОСА должны быть низкими или отсутствовать — в противном случае его нельзя было бы применять для повторного тестирования в динамике.

Реакции на начальные этапы проведения одитинга, судя по данным ОСА, достаточно индивидуальны: это может быть снижение настроения и его повышение; снижение ответственности и повышение её; снижение стабильности и повышение её; повышение активности и некоторое её снижение; по шкале «настойчивость» результаты либо не изменяются, либо улучшаются; то же касается шкалы самообладания и т.д. Анализ показателей по шкале общительности не обнаруживает той картины, о которой пишет А. Дворкин: «Результат этого теста, независимо от того, как вы ответите, один: вам скажут, что у вас страдает сфера общения»⁹⁹. В целом, анализ полученных протоколов и приведенных на диаграммах примеров указывает на то, что тест ОСА даёт вполне правдоподобные и понятные, доступные интерпретации результаты. Так, снижение ответственности регистрируется у части заполнивших тестовые бланки на начальных этапах одитинга, когда перенос ответственности на одитора вполне психологически понятен (комплекс начинающего, отмечающийся отнюдь не только в дианетических технологиях), но при продолжении одитинга уровень ответственности повышается. То же касается и других характеристик личности по ОСА при продолжении одитинга.

Хотя, как уже отмечалось, мне не удалось найти каких-либо данных о принципах конструирования и апробации теста ОСА, имеющиеся сведения о нём позволяют высказать ряд соображений: 1. при 200 вопросах, образующих 11 шкал, создаются условия для высокого уровня статистической достоверности теста (число вопросов в каждой шкале должно быть не менее числа шкал — в ОСА приходится около 18-ти вопросов на каждую шкалу); 2. использование банка вопросов из других тестов — достаточно обычная процедура при конструировании тестов (так, вопросы MMPI — Миннесотского Многофакторного Личностного Опросника — используются во множестве более портативных и узконаправленных опросников); 3. правомерно допустить, что используемый в Саентологии тестовый аппарат должен отвечать критериям и требованиям Саентологии, а не психологии, свою идентичность с которой Саентология отвергает.

Как указывалось выше, сопоставление теста ОСА с принятыми в научной психологии тестами могло бы в известной мере прояснить существующие разногласия; но и при этом однозначный ответ едва ли возможен — например, известно, что результаты принятых в психологии опросников тревожности не коррелируют или слабо коррелируют между собой. Обстоятельства такого рода при корректном подходе к психодиагностике приводит к обязательному указанию на то, при помощи какого именно теста получен результат.

Вместе с тем, следует отметить, что структура способностей по тесту ОСА в динамике одитинга имеет достаточно убедительные тенденции оптимизации.

6. Одитинг и другие тесты

В разделе IV.3 было показано, что подозрения о вредных последствиях одитинга не были подтверждены сколько-нибудь убедительными доказательствами или, по крайней мере, попытками их получения. Выше также указывалось на возможность проверки результативности одитинга научными методами. Ссылки на такую проверку содержатся в одной из ранних книг Хаббарда¹⁰⁰. В этой книге приводятся данные исследований интеллекта и личности по принятым в психологии методикам.

Результаты изменений Коэффициента Интеллекта у 88 человек по сравнению с исходными после проведения 60 часов одитинга показывают, что у значительной части уровень интеллектуального функционирования повысился.

Данные Калифорнийского Теста Личности по категориям социальной и индивидуальной адаптации у 76 испытуемых (количество, обеспечивающее статистическую достоверность в исследованиях такого рода) до одитинга и после 60 часов одитинга обнаруживают убедительное повышение (больше, чем на 10 баллов) показателей по всем шкалам социальной адаптации и большинству шкал индивидуальной адаптации.

Данные тестирования по одному из самых авторитетных клинических тестов — Миннесотскому Многопрофильному Личностному Опроснику у 21 мужчины и 7 женщин до и после 60 часов одитинга указывают на смещение показателей после одитинга из зон умеренной и выраженной дизадаптации в зону нормы по большинству шкал.

Приведённые данные не содержат оснований для утверждений, что одитинг повышает уязвимость личности и делает её легко управляемой извне, и показывают, что серьёзная проверка научными методами в состоянии внести в понимание проблемы ту степень ясности, которая сделала бы возможной определенную и объективную оценку вместо гипотетических допущений.

7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительный анализ структурных и технологических характеристик психотерапии и одитинга не даёт оснований для его отнесения к медицинской психотерапии.

Сопоставление дианетических технологий с так наз. «новыми» психотерапиями, обращающимися к духовности и вере, показывает, что при существовании между ними некоторого формального сходства, дианетические технологии имеют принципиально отличные от них обоснования, цели и методы, исходя из чего они не могут признаны медицинской или немедицинской психотерапией.

Опасения, связанные с медицинскими осложнениями одитинга и потому требующие для его проведения врачебной квалификации, не имеют под собой сколько-нибудь серьёзных и достоверно доказанных оснований.

V. ОДИТИНГ И АКТЫ МЗ РФ, РЕГУЛИРУЮЩИЕ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

I. Преамбула

Поле мировоззренческих (доктринальных, конфессиональных, теоретических) взглядов и разногласий, как было показано, достаточно широко и не лишено противоречий, позволяющих и сторонникам и оппонентам трактовки одитинга как требующей лицензирования психотерапевтической деятельности придерживаться своей точки зрения. В области теории психотерапии это закономерно и полезно, так как способствует реализации ресурсов и творческого потенциала психотерапии, создает условия для её развития и совершенствования. В области психологической практики это позволяет разрабатывать и развивать новые методы, приводящие, по мнению Ф. Е. Василюка¹⁰¹, к формированию новой — психотехнической — теории психологической работы.

Вызывающие дискуссии соотнесения Саентологии и Дианетики с наукой и религией, происходящие в психологической практике и психотерапии изменения приводят к ряду неясностей, связанных с легальностью использования одитинга. Одни считают их религией, другие — наукой, третьи отказывают и в том, и в другом, четвёртые (как, например, В. А. Богданов¹⁰²) считают Саентологию религией, а Дианетику наукой. Исходя из последнего, В. А. Богданов оценивает вклад Хаббарда, как «вполне сравнимый с вкладом Дж. Б. Уотсона, Берхауса Ф. Скиннера или Карла Роджерса, работавших в области поведенческой технологии обучения и консультационной психотерапии»¹⁰³. Исходя из анализа текстов Хаббарда и его последователей, можно вполне определенно заключить, что сами они такой точки зрения не придерживаются. Позволю себе заметить также, что современная литература оперирует понятием «психологическое консультирование», основы которой закладывали К. Роджерс, Р. Мэй и др., а не понятием «консультационная психотерапия». Досадные терминологические недоразумения такого рода лишь осложняют и без того непростую ситуацию.

В последние годы, связанные с началом введения в России институтов сертификации и лицензирования, делаются однозначные и категоричные утверждения такого, например, типа; «Преступные действия также содержит процедура одитинга, по сути относящегося к нелинцезированной практике в психиатрии»¹⁰⁴. Вопрос, таким образом, выходит в область правового регулирования.

2. АНАЛИЗ

В области же правового регулирования профессиональной деятельности необходимо обращение к существующим документам, регулирующим психотерапевтическую деятельность и работу психолога в системах здравоохранения. Существующие документы исходят из уже приводившихся определений психотерапии и её отличительных черт как профессии медицинской, требованиям которых одитинг, как было показано, не соответствует.

Приказ МЗиМП РФ №286 от 19.12.1994г. утверждает Положение «О порядке допуска к осуществлению профессиональной (медицинской и фармацевтической) деятельности». В нём, в частности, говорится:

«К занятиям профессиональной (медицинской и фармацевтической) деятельностью допускаются лица, получившие высшее или (и) среднее медицинское и фармацевтическое образование и специальное звание (квалификацию) в Российской Федерации, имеющие диплом и сертификат специалиста, а на занятие определенными видами деятельности, перечень которых устанавливается Министерством Здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации — также и лицензию».

«К квалификационному экзамену (проверочному испытанию) допускаются лица, прошедшие полный курс обучения в соответствии с программой послевузовского профессионального образования (докторантура, аспирантура, ординатура) или дополнительного образования (повышение квалификации, специализация, интернатура)…» (Приложение 1).

Согласно этого приказа, психотерапия как врачебная деятельность, входит в рубрику «лечебное дело».

Из приказа следует, что лица, прошедшие обучение одитингу и не имеющие медицинского образования, к работе и квалификационным экзаменам в качестве врачей-психотерапевтов допущены быть не могут. Наличие медицинского образования также не создает условий для допуска к работе и квалификации по специальности «одитинг», так как такой специальности в списках МЗиМП не существует. В перечне методов психотерапии одитинг также не содержится¹⁰⁵. Таким образом, приказ не содержит квалификации одитинга как психотерапии.

Приказ МЗиМП РФ № 296 от 30.10.1995 г. «О психиатрической и психотерапевтической помощи»

Приложение 6 — «Положение о враче-психотерапевте» гласит:

«Врач-психотерапевт — специалист с высшим медицинским образованием по специальности “лечебное дело”, имеющий стаж практической работы врача-психиатра не менее 3 лет и дополнительную подготовку по психотерапии на факультете после-дипломного образования, владеющий различными методами диагностики и терапии психических расстройств, теоретическими и практическими знаниями в области психиатрии и психотерапии, предусмотренными программой подготовки в соответствии квалификационной характеристики и получивший сертификаты по психиатрии и психотерапии».

Работает врач-психотерапевт в больничной и вне-больничной сети:

«Психотерапевтический кабинет организуется в составе территориальной поликлиники (в том числе консультативно-диагностической помощи), поликлиническом отделении центральной районной больницы, непосредственно обслуживающих не менее 25 тысяч человек взрослого населения, поликлиническом отделении областной (окружной, краевой, республиканской) больницы, психоневрологическом диспансере (диспансерном отделении), ведущих амбулаторный приём, в специализированном центре (отделении) кардиологического, гастроэнтерологического, пульмонологического, онкологического, неврологического профиля, в инфекционной больнице с отделением ВИЧ-инфекции, в стационарах мощностью не менее 200 коек».

Очевидно, что одитор не подпадает под определение его как психотерапевта ни по одному его пункту, начиная с того, что в курсах обучения лечебному делу, психиатрии и психотерапии Дианетика и одитинг не значатся.

Приложения 1 и 2 касаются медицинского психолога, участвующего в психиатрической и психотерапевтической помощи:

«Медицинский психолог — специалист с высшим психологическим образованием по специальности “психология” и получивший дополнительную подготовку на факультете последипломного образования по медицинской психологии, владеющий различными методами психопрофилактики, психодиагностики, психокоррекции, психологического консультирования, предусмотренными программой подготовки в соответствии с требованиями квалификационной характеристики и получивший сертификат по медицинской психологии».

В перечне должностных обязанностей и объёма знаний медицинского психолога Дианетика и её технологии не значатся, и считать одитинг медико-психологической практикой нет оснований.

Утверждение о том, что одитинг является психотерапией, не согласуется с Приказом МЗиМП РФ № 318 от 17.11.1995 г. «О положении о квалификационном экзамене на получение сертификата специалиста», где сказано:

«К квалификационному экзамену (проверочному испытанию) допускаются лица: не имеющие стажа профессиональной (медицинской или фармацевтической) деятельности, закончившие интернатуру (один год обучения), клиническую ординатуру (2-3 года обучения), аспирантуру по клиническим дисциплинам (3-4 года подготовки); имеющие стаж профессиональной (медицинской или фармацевтической) деятельности и прошедшие общее усовершенствование, аттестационные или сертификационные циклы по специальности в государственных медицинских и фармацевтических образовательных учреждениях; закончившие докторантуру по клиническим дисциплинам… Каждый экзаменуемый получает из тестовой программ по специальности 100 тестов по всем разделам специальности».

Приказ МЗ РФ № 391 от 26 ноября 1996 г. «О подготовке медицинских психологов для учреждений, оказывающих психиатрическую и психотерапевтическую помощь» определяет требования к врачу-психиатру, врачу-психотерапевту и медицинскому психологу и регламентирует программы их подготовки, предусматривающие, в частности, такие формы обучения как тренинг личностного роста, методический тренинг, социально-психологический тренинг, балинтовская группа, супервизия психодиагностической и психокоррекционной работы. Одитинг в этот перечень не входит, а саентологи не включены в перечень специалистов бригад/коллективов специалистов, оказывающих психиатрическую и психотерапевтическую помощь.

Приказ МЗ и МП РФ № 245 от 13.06.1996 г. «Об упорядочении применения методов психологического и психотерапевтического воздействия» предписывает органам здравоохранения не допускать использования в учреждениях здравоохранения (выделено мной — В.К.) не разрешенных МЗиМП РФ методов и методик, в частности «методов и средств оккультно-мистического и религиозного происхождения». Одитинг, как известно, в число разрешенных для этого методов не входит. Подчеркну, что приказ регулирует деятельность органов здравоохранения, но не отдельных граждан и общественных организаций, имеющих право на свои подходы и практики в области здоровья: например, шаманские практики, изгнание бесов, заговоры от болезней, молитвы о здоровье и проч. не регулируются этим приказом, если они осуществляются вне учреждений здравоохранения и их сферы деятельности.

Приказ МЗиМП РФ № 254 от 19.06.1996 г. «Об отмене Методических рекомендаций “Программа детоксикации”» (они были утверждены 05.08.1994 г. заместителем министра МЗиМП РФ В. К. Агаповым) прямо гласит: «Не допускать пропаганды методов детоксикации, иных вытекающих из учения Р. Хаббарда методов саентологии и дианетики в практике здравоохранения», определенно отказывая этим методам в праве считаться лечебными/психотерапевтическими.

Приказ МЗ РФ № 142 от 29.04.1998 г. «О перечне видов медицинской деятельности, подлежащих лицензированию» не упоминает Саентологию и Дианетику, равно как и оказание психологических услуг населению в разных формах, не охваченных пo-именованными выше документами. Таким образом, даже если расценивать Дианетику и её технологии как оказание психологических услуг населению (что расходится с положениями самой Саентологии), они не подлежат лицензированию.

Насколько мне известно, готовится приказ МЗ о праве психологов заниматься психотерапией после прохождения дополнительной медицинской подготовки в достаточно большом объёме, сдачи сертификационных экзаменов и получении лицензии; в проектах этого приказа Саентология и Дианетика с их технологиями не входят в круг психотерапевтических методов.

3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, на основании регулирующих психотерапевтическую деятельность актов МЗ РФ Саентология и Дианетика, а также вытекающие из них методы работы психотерапевтическими не являются и лицензирования не требуют.

VI. ИТОГОВОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Проведённый анализ опирался на методологический, структурно-технологический и организационный (медико-юридический) анализ Саентологии и Дианетики, а также вытекающих из них методов работы.

2. С методологической точки зрения: Проделанный анализ свидетельствует о том, что Саентология наукой в её классическом смысле не является, представляя собой мировоззренчески-этическую систему интерпретаций широкого круга научных и пара-научных сведений и фактов без претензий на постижение непостижимой сущности Бога, но с утверждением его существования как Творца и фокусировкой внимания на реализующем Его замысел Творении, каковым является человек в своём бытии, отношениях с миром и развитии.

По отношению к материалистической науке и медицине, как её практике, Саентология может быть признана системой паранаучной, парамедицинской — лежащей за их пределами и использующей принципиально отличающуюся методологию.

Официально признанная религией и в качестве таковой зарегистрированная в РФ, Саентология является религией светской, синкретической (религией третьего поколения), опирающейся на представления и язык своего времени и, по формулируемому в саентологических текстах её замыслу, не входящей в конфронтацию или конфликт с другими религиями и светскими установлениями.

Методологический анализ общефилософских положений Саентологии не дает оснований рассматривать саентологические технологии как психотерапию.

3. С точки зрения структурно-технологической: Сравнительный анализ структурных и технологических характеристик психотерапии и одитинга не даёт оснований для отнесения последнего к медицинской психотерапии.

Сопоставление дианетических технологий с так наз. «новыми» психотерапиями, обращающимися к духовности и вере, показывает, что при существовании между ними некоторого формального сходства, дианетические технологии имеют принципиально иные обоснования, цели и методы, исходя из которых они не могут признаны психотерапией.

4. С организационной (медико-юридической) точки зрения, обоснованной регулирующими документами МЗ РФ: Саентология и Дианетика, а также вытекающие из них методы работы психотерапевтическими не являются и лицензирования не требуют.

5. Таким образом, ответы на поставленные перед экспертизой вопросы: Являются ли Саентология и Дианетика как её часть научной теорией? — НЕТ.

Удовлетворяет ли саентологическая (дианетическая) технология — одитинг — критериям и требованиям, предъявляемым к медицинским вмешательствам, в частности — к психотерапии? — НЕТ.

Существуют ли в процессе проведения одитинга моменты риска, связанного с осложнениями физического и психического свойства, требующие обязательного врачебного контроля одитинга? — НЕТ.

Является ли одитинг психотерапевтическим методом, требующим профессиональных сертификации и лицензирования в установленном документами МЗ РФ порядке? — НЕТ.

Замечание А. И. Аппенянского. Конечно, саентология – не психотерапия. В этом мы с проф. Коганом согласны. Но она — безусловно — психотехнология. Не знаю, можно ли опираться в заключении о благотворности любой психотехнологии на исследовании даже по одному из самых авторитетных клинических тестов — Миннесотскому Многопрофильному Личностному Опроснику до и после 60 часов одитинга, которые, как пишет проф. Коган, указывают на смещение показателей после одитинга из зон умеренной и выраженной дизадаптации в зону нормы по большинству шкал, если учесть, что этих людей было лишь всего 21 мужчина и 7 женщин. Мой личный опыт общения с представителями саентологов говорит о их резко-агрессивном нежелании слышать что-либо, кроме, по-видимому, укладывающегося в их собственную концепцию: только просветить, вдолбить и т.д. Не очень приятное впечатление.

В период проведения экспертизы в МЗ РФ, насколько мне известно, обсуждается вопрос о праве психологов на проведение психотерапии при условии дополнительного получения ими базового медицинского образования в объёме двухлетнего курса и неизвестно, будет ли такой приказ реально издан. Так или иначе, если получаемых психологами в университетах медицинских знаний оказывается недостаточно и требуется дополнительный курс, речь идёт о психотерапии, которая кто бы её ни проводил — врач или психолог — есть прерогатива медицины. [В. К.]

Саентология и психотерапия: экспертные материалы (Каган В.Е.)

I. ВВЕДЕНИЕ

II. МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ