Решение Верховного кассационного суда Италии по саентологии

Популярное описание этого решения и его роль в истории саентологии Италии обсуждаются в разделе пресс-служба.

Публичное слушание от 08.10.1997
Судебное решение № 1329
зарегистрировано за № 16835/97

ИТАЛЬЯНСКАЯ РЕСПУБЛИКА
ОТ ИМЕНИ ИТАЛЬЯНСКОГО НАРОДА
ВЕРХОВНЫЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД
Шестой отдел уголовных разбирательств

в составе высокочтимых господ

Доктор ЛУИДЖИ САНСОНЕ (LUIGI SANSONE)	Председатель
Доктор ЛУЧИАНО ДЕРИУ (LUCIANO DERIU)	Член суда
Доктор АНТОНИНО АССЕННАТО (ANTONINO ASSENNATO)	Член суда
Доктор НИКОЛА МИЛО (NICOLA MILO)	Член суда
Доктор ДЖУЛИАНА ФЕРРУА (GIULIANA FERRUA)	Член суда

Вынес следующее

РЕШЕНИЕ

по жалобам со стороны
1 — БАНДЕРА ФУЛЬВИО (BANDERA FULVIO)
2 — БАНТИ МОНИКА (BANTI MONICA)
3 — БЕРНАРДИ АЛИДА (BERNARDI ALIDA)
4 — БЕРТИНАТО ДЖИНА (BERTINATO GINA)
5 — БРАМБАНИ ЛУИДЖИ (BRAMBANI LUIGI)
6 – КАБРИНИ ФЛАВИО ЛУИЖИ (CABRINI FLAVIO LUIGI)
7 — КАНТУ ФЕЛИЧЕ (CANTU’ FELICE)
8 — КАРТУРО ДЖАННИ ПЬЕТРО (CARTURO GIANNI PIETRO)
9 – КАССОЛ АЛЬБЕРТО (CASSOL ALBERTO)
10 — ЧЕЛАСКО САНТИНО ДЖОВАННИ (CELASCO SANTINO GIOVANNI)
11 — КОЛЬМАН ТОМАЗО, также называемый ТОМАС (COLMAN TOMMASO detto THOMAS)
12 — ДАМИАНИ МАРКО ЭМИЛИО (DAMIANI MARCO EMILIO)
13 — ФАССИ ДЖАНФРАНКО (FASSI GIANFRANCO)
14 — ФИЛОШИА МЕЛИССА (FILOSCIA MELISSA)
15 — ЛАУДАДИО ЛУЧИАНО (LAUDADIO LUCIANO)
16 — ЛУНИНИ ИВАНО ДОМЕНИКО (LUNINI IVANO DOMENICO)
17 — МАНФРИНИ ЛАУРА БРУНА (MANFRINI LAURA BRUNA)
18 — МАНЕГИНИ КАТЕРИНА (MENEGHINI CATERINA)
19 — МОЛИНЕЛЛИ БРУНО ДЖУЗЕППЕ (MOLINELLI BRUNO GIUSEPPE)
20 — МОРЕТ АНЖЕЛИНА (MORET ANGELINA)
21 — НОВА МАУРИЦИО (NOVA MAURIZIO)
22 — ПАРРИНО ФЕЛИЧЕ МАССИМО (PARRINO FELICE MASSIMO)
23 — ПАВОНЕ ИЗАБЕЛЛА (PAVONE ISABELLA)
24 — ПОЛАРА ПЬЕРАМЖЕЛО (POLARA PIERAMGELO)
25 — РИНАЛЬДИ НИКОЛА (RINALDI NICOLA)
26 — РОНДА ДЖАНМАРКО (RONDA GIANMARCO)
27 — СЕГАЛЛА ГАБРИЕЛЛЕ (SEGALLA GABRIELE)
28 — СМИТ РЕНАТО АНДЖЕЛ (SMITH RENATO ANGEL)
29 — ТЕДЖА ДРОГИ ЛУИДЖИ ФИЛИППО (TEGGIA DROGHI LUIGI FILIPPO)
30 — ТИЗИ МАРИО (TISI MARIO)
31 — ТРОЛЕТТИ ГРАЦИАНО (TROLETTI GRAZIANO)
32 — ВЕРИ ИВАН (VERI IVAN)
33 — ДЗАНЕЛЛА ДЖОВАННИ (ZANELLA GIOVANNI)
на решение миланского Апелляционного суда от 2.12.1996.

Рассмотрев акты, вынесенное решение и кассационную жалобу;
заслушав на публичном заседании доклад судьи Ассеннато;
заслушав доводы Генерального прокурора в лице его заместителя, доктора Оскара Чедранголо, который предложил отклонить кассационную жалобу;

заслушав защитников, адвокатов Оресте Доминиони, Гаетано Инзолера, Джованни Леале, Алессио Ланци, Дариа Пеше, Фабрицио Д’Агостини, Луиджи Ванни, Джулиано Спаццали, Себастьяно Ската и Альфредо Бионди;
установил

ДЕ ФАКТО

В результате многочисленных и комплексных расследований, проводившихся в течение многих лет по всей территории Италии в связи с деятельностью, развернутой представителями отдельных учреждений Церкви Саентологии и связанными с ней центрами «Нарконон», следственный судья миланского суда распоряжением от 03.10.1988 передал дела по многочисленным последователям организации из следственной комиссии в суд, предъявив обвинения во множественных преступлениях финансового характера, противозаконных сделках, вымогательстве и афере, а также в преступном сговоре с целью извлечения прибыли. Следственный судья утверждал, что единообразие в действиях представителей этих организаций выглядит основанным на инструкциях самой организации. Кроме того, следственный судья утверждал, что помимо декларируемых религиозных целей, ассоциация преследует корыстные цели, привлекая новообращенных обманным путем с использованием коммерческих методов, в том числе обещает в случае отрицательного результата вернуть взятые суммы, которые фактически, как правило, не возвращаются; в некоторых случаях дело доходило до изъятия у людей последних финансовых и экономических ресурсов ради приобретения книг, дорогостоящих приборов и услуг организации по освобождению духа от отрицательных «инграмм», которые Лафайет Рон Хаббард — основатель и ментор ассоциации — определяет как следы негативного опыта, полученного в том числе в ходе предыдущих жизней, и его влияния на индивидуальное сознание; освобождение от этого опыта приводит к улучшению «умственного здоровья» и «качества жизни».

После длительного предварительного следствия, продолжавшегося более двух лет, решением от 02.07.1991 миланский суд постановил, что признаков преступного сговора не установлено, поскольку организация и большинство ее членов реализовывали законные цели деятельности социального характера в соответствии с уставом; это подтверждалось свидетельскими показаниями обширной группы людей, которые заявили, что полностью довольны полученными услугами. Отдельные неправовые действия были признаны результатом девиантного поведения и частной инициативой отдельных лиц, действовавших вразрез с внутренними инструкциями ассоциации. Обвинения в преступном сговоре в отношении всех подсудимых были сняты, некоторые из них были приговорены к индивидуальному наказанию по вменявшимся им статьям закона.

Это решение было обжаловано прокуратурой совместно с министерством финансов. Последнее обжаловало его в части финансовых преступлений, вменявшимся отдельным подсудимым.

Жалоба прокуратуры, в сущности, утверждала, что суд не принял во внимание ничем не сдерживаемый, неограниченный прозелитизм ассоциации, приоритетной целью которого были так называемые социально незащищенные слои населения, где психологическое подчинение достигалось с помощью механизмов, хорошо известных современной психологии. А также, в свете того что членами группы применялась единая однообразная методология, которая использовалась в каждом отдельном случае различными лицами, деятельность приобретала противоправную коннотацию: неизменность методологии объективно демонстрирует, что действия отдельных лиц порождал единый источник, а они являлись всего лишь исполнителями определенных общих инструкций. Из этого прокуратура выводила логическое умозаключение об уголовной ответственности организаторов — президентов и вице-президентов отдельных церквей и центров «Нарконон» — и привлечению их к ответственности за деяния, совершенные их подчиненными, а также умозаключение о существовании преступного сговора, который отрицают подсудимые, поскольку они не могли бы совершить эти деяния, не имея в распоряжении методов, предложенных структурами самой организации.

Постановлением от 05.11.1993 Миланский апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции, сведя рассмотрение дела только к одному вопросу — наличию преступного сговора, рассмотрение же остальных вопросов счел законченным.

С самого начала апелляционный суд обозначил, что «для нашей системы правопорядка абсолютно безразлично, можно ли считать учение Хаббарда религией, поскольку вышеназванное учение, как и любое другое проявление мысли, пользуется защитой нашего законодательства». Также было обозначено, что задачей суда не является оценка значения или ценности практик «одитинга» или «очищения», проводимых ассоциацией. Суд поставил себе задачу ограничиться лишь рассмотрением того, как деятельность с применением этих методик соотносится с действующим законодательством, и, в частности, установление, являются ли эти деяния уголовно наказуемыми. Суд заявил, что деятельность ассоциации с самого начала определяется стремлением к извлечению прибыли в больших размерах, характеризуется признаками коммерческого предприятия, действующего в условиях свободного рынка, ориентирована на увеличение прибылей посредством продажи все большему количеству населения по все более высоким ценам публикаций основателя, предлагаемых услуг и устройств под названием Е-метр. Ассоциация не останавливалась даже перед лицом психического расстройства некоторых неофитов. Деятельность велась разными лицами настолько одинаково (за исключением вариаций, определяемых особенностями конкретного случая), что это свидетельствуют о единообразии полученных ими указаний, а также единообразии в планировании отдельных преступлений. Это, как следствие, свидетельствует о признаках преступного сговора, оспаривавшегося подсудимыми, на который указывают их принадлежность к ассоциации, а также ответственность за совершенные преступления либо непосредственная, либо в связи с выполняемым ими функциями, в том числе в качестве членов исполнительного или руководящего совета.

Это решение Миланского апелляционного суда было представлено к кассационному обжалованию через уважаемых адвокатов, представляющих сторону сегодняшних подсудимых, а также генерального прокурора Республики.

Относительно обвинения в преступном сговоре, которое являлось единственным предметом рассмотрения на этом этапе, подсудимые единогласно заявили об ошибочном применении к ним закона и недостаточной мотивированности выводов уважаемых судей, поскольку они:

а) хотели подвергнуть судебному преследованию религию, отличную от официально признанных религий, в действительности ограничивая таким образом право «свободы вероисповедания в индивидуальной и коллективной форме», защищаемое на самом высоком уровне согласно ст. 19 Конституции;

b) не привели надлежащих мотивов в отношении религиозного характера Церкви Саентологии, а также того обстоятельства, что Дианетика и Саентология — учения, проповедуемые данной церковью, — не выражаются в деятельности, которая бы противоречила вышеуказанной статье Конституции. Это обстоятельство особенно важно учесть не только потому, что оно освободило бы ассоциацию от уголовных обвинений, но и потому, что оно способствовало бы реконструкции фактов и субъективной стороны преступления. Подсудимые действовали в соответствии со своей верой, а не руководствовались стремлением к прибыли — идея, ошибочно выведенная из искаженного и частичного, вне основного контекста, прочтения директив основателя — в случаях избыточной пропаганды курсов и их продажи;

с) несмотря на противоречивость показаний, обобщили единичные случаи, придя к заключению, что различные преступные действия, приписываемые отдельным группам подсудимых, с самого начала планировались и предпринимались в соответствии с общими указаниями руководства ассоциации.

Решением от 09.02.1995 данный Верховный кассационный суд аннулировал вышеупомянутое решение и направил дело в другой территориальный апелляционный суд для нового рассмотрения.

Верховным кассационным судом было установлено, что рассматривающие дело судьи сперва заявили о своем нежелании «судить в какой-либо форме Церковь Саентологии за ее идеи, либо за ведение деятельности или проведение таких курсов, как «одитинг» и «очищение»», и решили ограничиться рассмотрением дела исключительно на предмет соответствия «нашему законодательству метода, принятого для ведения вышеупомянутой деятельности»; однако из содержащегося в аннулируемом решении утверждения, что Церковь Саентологии «с самого начала своего существования заявила о себе как коммерческая структура, занятая продажей определенного продукта, пользуясь всеми имеющимися руководствами по этому вопросу» следует, что судьи апелляционного суда не считали Саентологию ни церковью, ни религиозной конфессией.

Верховный кассационный суд указал, что подобное утверждение немотивированно, сославшись на критерии оценки, которые подчёркнуты в постановлении 195/1993 Конституционного суда. Даже если коммерческая деятельность велась в значительном масштабе, этого самого по себе недостаточно, чтобы отрицать, что организация может являться «религиозной конфессией». В данном случае оценка религиозной природы Саентологии необходима не только в связи с налоговыми преступлениями, в которых обвиняются подсудимые, но и в связи с обвинением в существовании преступного сговора, поскольку «признав Церковь Саентологии религиозной конфессией, невозможно будет выдвинуть гипотезу о превращении её в преступное объединение, если только состоящие в ней лица не изменят устав по общему согласию, дав жизнь другому виду деятельности, отличному от первоначального». С другой стороны, возможна гипотеза о том, что в рамках законной деятельности организации зародилась автономная преступная коалиция.

Кроме того, решение апелляционного суда было подвергнуто критике по причине того, что оно не приняло в расчёт «многочисленных свидетельских показаний, а также обширной документации, собранной защитниками подсудимых с целью продемонстрировать религиозный характер Саентологии», а также по причине того, что оно было лишено логики. Прибегая к аргументации, находящейся за пределами юридического русла, и не рассматривая возражения защиты, судьи апелляционной инстанции на основании единичных случаев, которые были рассмотрены, сочли доказанным существование преступного сговора, распространив эти обвинения на всю организацию в целом, которая только в Милане насчитывала двадцать семь тысяч прихожан, в то время как число лиц, подавших заявления и жалобы против неё, объективно очень незначительно и не сравнимо с общим числом членов организации и ее внушительными размерами.

В итоге Верховный кассационный суд вынес постановление, в котором определил судебную компетенцию по делу и указал критерии, на которых должны основываться судьи для принятия решения. Там пояснялось, что судьи в первую очередь должны «определить, является ли саентологическая организация религиозной конфессией. В случае утвердительного ответа, принимая во внимание преступления, совершенные некоторыми членами в отношении лиц, вступивших в ее ряды, необходимо установить, была ли организация трансформирована в преступную либо существовала ли в рамках законной деятельности организации» какая-либо «отдельная и автономная противоправная коалиция». В данном конкретном случае «на основе единичных случаев, в отношении которых были возбуждены дела и отдельные подсудимые были приговорены к ответственности, число этих случаев не достаточно для признания существования преступного сговора, особенно учитывая внушительное число прихожан Церкви Саентологии», — только в миланском отделении их насчитывается двадцать семь тысяч, что было явно указано в обжалованном решении. Указывалось, что «ответственность руководителей Церкви Саентологии за преступный сговор» не может быть доказана посредством praesumptio de praesunto (предположения на основе предположения)¹, как поступил территориальный апелляционный суд в нарушение ст. 192 уголовного кодекса.

Судьи второго апелляционного суда, которым было передано данное дело, вынесли решение 02.12.1996. В нём они признали подсудимых виновными в преступном сговоре, а также в других преступлениях, вменявшимся им ранее.
«Религиозная конфессия» была определена вторым апелляционным судом как «социальная группа с собственными религиозными верованиями», а религия, «в том смысле, в каком она предстает в настоящий исторический момент», — как «система вероучений, основанная на предположении о существовании Верховного Существа, имеющего связь с людьми, которые обязаны повиноваться ему и почитать его». Далее суд развернул определение религиозной конфессии следующим образом: «социальное сообщество с собственным представлением о мире, основанном на вере в существование Верховного Существа», где последнее имеет взаимоотношения с людьми. Суд отметил, что в целях установления религиозной природы Церкви Саентологии не подходят первые два критерия из постановления 195/1993 Конституционного суда: 1) официальное соглашение между нею и государством Италия и 2) публичное признание Саентологии как религиозной конфессии. Суд исключил религиозную природу упомянутой организации также по четвёртому из вышеупомянутых критериев «распространённое представление», объяснив, что по причине малочисленности последователей Саентологии невозможно отождествить «общественное мнение всего национального сообщества» и «решения отдельных судей, постановления некоторых налоговых комиссий, а также мнения, сколь угодно авторитетные, ряда итальянских ученых», а также «заключения зарубежных ученых…, которые не могут влиять на создание общественного мнения в Италии и, соответственно, не имеют значения, поскольку относятся к социальным, культурным и историческим реалиям, отличным от наших»; равно незначительными суд счёл «решения судебных властей других государств, которые на иных основаниях и принципах утверждают или отрицают применимость понятия «религиозная конфессия» к Церкви Саентологии». При этом суд указал, что рассматриваемому учению недостаёт элемента, который закрепился в «общественном сознании» под «неизбежным» влиянием «великих религий иудео-христианского и исламского происхождения»: это «неотъемлемый элемент любой религии, а именно понятие «спасения души»… которое достигается через связь человека с божеством».

Далее, для того чтобы исключить религиозную природу организации, судьи второго апелляционного суда обратились к третьему критерию из постановления Конституционного суда: рассмотрению уставных документов. Было выяснено, что согласно уставу, датированному 30 января 1977 г. и приложенному к учредительному акту, Институт Дианетики в Милане имел «идеалистическую направленность» и был намерен «распространять науку, известную как Дианетика»; в соответствии с изменениями в уставе, сделанными посредством нотариального акта от 01.07.1982, теперь в уставе говорится о том, что «религиозные, культурные и идеалистические цели Ассоциации» заключаются в поддержке и пропаганде «философских принципов Саентологии». Также в уставе сказано: «технология может привести человека к осознанию Верховного Существа — Бога, которого человек находит в себе самом»; указываются «последующие цели, такие как продвижение, защита, администрирование и поощрение развития саентологической религии и ее целей, публикация и распространение религиозной литературы, создание религиозных культурных центров, забота о духовных потребностях прихожан».

Второй апелляционный суд счёл характеристики, содержащиеся в этих двух документах, противоречащими друг другу: «сначала Саентологию причисляют к традиции точных наук, а позднее… используют существительное «религия» и говорят о духовных потребностях, хотя очевидно, что наука и религия являются различными сферами». Суд указал, что только на собрании 31 октября 1985 года Институт Дианетики был переименован в Церковь Саентологии и был принят новый устав, в котором Дианетика определяется как религия, а писания с изложением принципов Саентологии характеризуются как «религиозные». Переименование Института Дианетики в Милане в дальнейшем послужило примером и для Институтов Дианетики в других городах.
Далее судом установлено, что только 03.03.1987, «когда следствие по уголовному делу подходило к заключительному этапу, в Италии была учреждена Национальная Церковь Саентологии», в уставе которой указаны цели «проповедовать, распространять и практиковать религию Саентологию и Дианетику, которая является неотъемлемой частью Саентологии,…… заботиться о духовных потребностях прихожан посредством индивидуальных и коллективных обрядов», и уточняется, что «эта Церковь — место встреч религиозного саентологического сообщества в Италии, она позволяет конфессии практиковать индивидуальные и коллективные обряды». Второй апелляционный суд заключил, что данной самоидентификации недостаточно для установления конфессиональной природы организации, и что характеристика, данная в уставе постфактум, имеет природу «уловки, которая уже использовалась организацией в другом случае для уклонения от проблем с законом, которые возникали в ходе ее деятельности».

К такому решению судьи второго апелляционного суда пришли на основании оценки следующего:

a) заявлений двух свидетелей, которые утверждали, что основатель Дианетики использовал ловкий ход, назвав Саентологию религией на случай неблагоприятного исхода иска Американской медицинской ассоциации Нью-Джерси — с целью обеспечения будущей деятельности за счет переименования организации. По мнению суда, этот факт иллюстрирует и во всей полноте выражает истинные причины, которые побудили членов ассоциации принять поправки к уставу в момент, хронологически совпадающий с проведением уголовного расследования, вылившегося затем в текущее судебное разбирательство;

b) документа, изъятого в 1981 году в отделении организации г. Рима, где утверждалось, что Институт Дианетики «стал мишенью в кругу политических, экономических и финансовых интересов, не будучи связанным ни с какой стабильной группой в Италии», оценивались последствия того, что организация «не являлась церковью в Италии», что лишало её «обычных оперативных механизмов защиты религии»;

c) факт изменения названия организации не повлек за собой «каких-либо изменений в ее деятельности»;

d) заявления одной свидетельницы, которая потребовала объяснений относительно переименования организации и получила ответ, что «не следует уделять этому внимания, так как слово «церковь» было использовано в качестве прикрытия или для удобства»;

e) заявлений других свидетелей, которые утверждают, что никогда не слышали о священниках или духовных консультациях;

f) отсутствия свода оригинальных верований, или религиозных убеждений, свойственных одной только Саентологии;

g) исторического развития и эволюции организации, как они изложены некоторыми экспертами в материалах дела;

h) предположительно научного и объективного — и, следовательно, не религиозного — характера практик «одитинг» и «очищение».

Отказавшись признать религиозный характер ассоциации, второй апелляционный суд перешёл к рассмотрению следующего вопроса, касающегося того, что Верховный кассационный суд признал неприемлемым с рациональной точки зрения чрезмерное обобщение немногочисленных случаев, на основании которого судьи первой апелляционной инстанции сделали вывод о том, что ассоциация с самого начала предвидела и планировала совершение инкриминируемых подсудимым преступных действий, а также соответствие таких планов указаниям, поступавшим от итальянских руководителей организации, на основании следующих (дословно) тезисов: «помимо установленных эпизодов», «в результате процессуальных действий появляются определенные элементы доказательств», которые «позволяют утверждать, что подсудимые участвовали в преступном сговоре»; Верховный суд указал, что апелляционному суду не следовало строить свою аргументацию путём индукции на основе единичных преступлений, а следовало исследовать документы и свидетельские показания, имеющиеся в материалах дела, относительно внутренней структуры ассоциации и ее внутренних директив.

По мнению судей второго апелляционного суда, нет сомнения в том, что подсудимые имели определенные роли, функции и должности в организованных структурах сначала Института Дианетики, а впоследствии Церкви Саентологии. Остаётся лишь выяснить, имела ли организация «преступную программу» и осознавали ли отдельные подсудимые, что они «вносили вклад в реализацию такой программы».

Что касается «оценки поведения последователей», второй апелляционный суд указал, что саентологические организации имели «цель получения прибыли в качестве единственной объективной базы», что вытекает из двух директив основателя и из других внутренних документов, частично приведенных в тексте решения, а также из показаний ряда свидетелей, а также, от противного, из абсолютно равнодушного отношения к состоянию здоровья последователей и работников ассоциации, «которая заявляла своей целью физическое и психическое благополучие людей».

Суд также установил, что при вовлечении новых участников использовались обманные приёмы, а также анкеты, которые могли ввести неосторожных анкетируемых в заблуждение о действительном состоянии их физического и психического здоровья, тем самым побуждая их воспользоваться предлагаемыми услугами с обещанием выздоровления, что подтверждается многочисленными свидетелями, которые приобретали услуги и книги по постоянно растущим ценам, а также приобретали обычный гальванометр, именуемый Е-метром, который продавался по ценам от 2 000 000 до более 15 000 000 лир. Все это продавалось с обещанием, которое, как правило, впоследствии не сдерживалось, о возвращении уплаченных денег в случае, если обещанное благотворное воздействие не будет достигнуто.

Также утверждалось, что мошенническая природа такого поведения и использование последователями организации различных приемов данный Верховный кассационный суд уже зафиксировал в постановлении об отмене решения первой апелляционной инстанции, упомянув наличие крайностей мошенничества или обмана недееспособных и психически неуравновешенных лиц. Утверждалось, что такие действия и являлись «обычной деятельностью Института Дианетики и Церкви Саентологии», то есть более или менее завуалированная перспектива физического и психического ущерба в случае непринадлежности к Церкви и невозможности приобрести предложенный продукт; ложные обещания пациентам скорого достижения физического и психического благополучия, что якобы сделает возможным достижение также и экономического благополучия; хвастовство научной обоснованностью предложенных методов; на отдельных этапах — симуляция прогресса в лечении путем применения якобы научного прибора, называемого Е-метр.

Рассмотрев эти обстоятельства, второй апелляционный суд сделал вывод, что «вся деятельность ассоциации… предопределена для совершения преступлений». Тем самым он проигнорировал гипотезу государственного обвинения, в соответствии с которой преступная группа была образована в рамках Института Дианетики или Церкви Саентологии, но была отдельной и автономной по отношению к ней.

Что касается индивидуальной ответственности, апелляционный суд пришёл к выводу, что имеющиеся судебные данные не позволяют «достоверно установить, кто содействовал образованию или учреждению преступного объединения». Исходя из предположения, что «сама саентологическая организация, со всеми ее филиалами, включает в себя объединение с преступными целями», суд сделал вывод, что ответственность за преступление несут все те, кто «независимо от возложенных на них функций» действовал «в рамках организации и вносил свой вклад в реализацию ее задач» по совершению преступных действий.

В заключение апелляционный суд заявил, что наличие субъективной стороны преступления легко выводимо из того обстоятельства, что различные подсудимые осуществляли свои действия в контексте, отличающемся заранее известной несостоятельностью обещаний, бесполезностью, а иногда и вредом некоторых предлагаемых услуг, завышенностью цен, абсолютной неподготовленностью тех, кто предоставлял услуги; часто драматичной повседневной реальностью жизни потребителей вышеназванных услуг, нередко вызвавших тяжелые последствия. Суд также сделал выводы по каждому из подсудимых в соответствии с вышеуказанными критериями, подтвердив его уголовную ответственность за оспариваемый преступный сговор.

Подсудимые, некоторые из которых воспользовались услугами различных адвокатов, подавших различные апелляции, обратились в Кассационный суд с просьбой об отмене приговора на следующих основаниях.

I

БАНДЕРА, КАБРИНИ, МЕНЕГИНИ, ТИЗИ, НОВА И ПАРРИНО ФЕЛИЧЕ (Бандера и Менегини указывают также другие мотивы обжалования за подписью адвоката Оресте Доминиони и адвоката Луиджи Ванни) обращаются с ходатайством об обжаловании за подписью адвоката Джулиано Спаццали и заявляют, что:

1 — со стороны суда отсутствует мотивировка по вопросу религиозной природы Церкви Саентологии

1/а) поскольку то обстоятельство, что указанная религия осуществляла хозяйственно-экономическую деятельность, не отличает ее от других религий и само по себе не лишает ее присущей ей религиозности;

l/b) поскольку любая религия основывается на текстах, которые ее характеризуют, и проводит соответствующие курсы катехизиса для неофитов, предлагает практики, налагает запреты, обучает путям совершенствования и аскезе, зачастую нелегким и исполненным страданий, ведущих к Богу или в поисках Бога, — так что книги для чтения, обучающие курсы, практики и пути совершенствования, предлагаемые рассматриваемой ассоциацией, сами по себе не могут быть квалифицированы как противоправные;

1/c) поскольку, если развить аргументы, к которым прибегли уважаемые судьи для определения преступного характера деятельности, приписываемой Церкви Саентологии, это ведёт к абсурдному заключению, что каждый из тысяч граждан, являвшийся ее членом, совершил преступление самим фактом своего членства;

1/d) поскольку утверждение, что идеи Хаббарда противоречат официальной медицине и психиатрии, является голословным и не имеет отношения к делу;

l/e) поскольку настойчивость и обещание лучшей жизни — это общие черты любого религиозного прозелитизма, следовательно, по ним невозможно охарактеризовать деятельность Саентологии; выбор метода прозелитизма, основанного на законах рынка, так же не позволяет охарактеризовать Саентологию или приписать ей коммерческий характер;

1/f) поскольку обоснования, приведённые с целью исключить религиозную природу Саентологии, некорректны лексически: определение «религиозной конфессии» выведено только из прилагательного, как если бы существительное не имело собственного смысла, который позволяет отличить его от других, имеющих приблизительно похожее значение. Кроме того, со ссылкой на «авторитетную доктрину», никак не конкретизированную, «религия» была определена как «система вероучений, основанная на предположении о существовании Верховного Существа, имеющего связь с людьми, которые обязаны повиноваться ему и почитать его»;

1/g) поскольку вышеуказанное определение религии неприемлемо, ибо оно основано на аксиоматичном утверждении, а не на факте или доказательстве, и исключает из числа религий те, в которых отсутствует представление о Боге или которые не предусматривают, не настаивают и не обещают прямого вмешательства Бога в повседневные дела людей;

1/h) поскольку, в отсутствие официального признания со стороны государства, публичное признание, выраженное в многочисленных решениях итальянских судов, без объяснений отрицается апелляционным судом; поскольку «распространённое представление», упомянутое Верховным судом как один из критериев для установления религиозного характера ассоциации, апелляционный суд ошибочно приписал всему населению страны; поскольку бессмысленно утверждение о том, что положительное мнение, выраженное судами, комиссиями, приверженцами учения и исследователями, не совпадает с «мнением всего национального сообщества», равно как и утверждение о том, что в эпоху глобализации знаний мнения заграничных ученых ничего не значат в Италии;

1/l) поскольку ошибочно утверждение о том, что «общественное сознание» применительно к религии вдохновляют только великие религии, восходящие к прародителю Аврааму.

2 — отсутствие мотивировки по поводу неиспользования результатов предварительного расследования, а также ошибочный и избирательный подбор этих результатов:

2/а) поскольку апелляционный суд отрицает, что членам ассоциации была разъяснена религиозная сторона ее деятельности, не принимая во внимание противоположные заявления многочисленных свидетелей, подшитые в томах 35 и 36, а также отрицает, что ассоциация возвращала денежные средства, вопреки показаниям многочисленных свидетелей, выбранных рандомно, а не стороной защиты, которые подтвердили факты возврата им денежных средств в той сумме, в которой они внесли; поскольку не были приняты во внимание заявления в пользу Саентологии, сделанные сто тридцатью одним человеком без специального отбора со стороны защиты, а также поскольку не были приняты во внимание заявления семидесяти шести наркозависимых из центров «Нарконон» и еще сорока двух человек, которые прошли бесплатную реабилитацию в этих центрах; поскольку не были приняты во внимание доклады и заявления о религиозной природе Саентологии со стороны религиозных деятелей различных конфессий, включая теолога-протестанта, а также свидетельства признания религиозного характера ассоциации во многих западных странах;

2/b) поскольку в силу договора о дружбе с США, ратифицированного законом №385 от 18.6.1949, граждане стран — участников договора имеют право пользоваться на территории каждого из двух государств привилегиями и правами, связанными с религиозной деятельностью; поскольку если, как утверждается, Церковь Саентологии преследует исключительно коммерческие цели, нет доказательств, что полученные ею якобы незаконно денежные средства не были в полном объеме вложены в деятельность самой же Церкви.

II

Вышеназванные БАНДЕРА, БРЕМБАНИ, КАРТУРО, ФИЛОША, ЛАУДАДИО, ПАРРИНО МАССИМО И ПОЛАРА (г-жа Филоша также излагает другие причины обжалования в своей жалобе, подписанной адвокатом Дариа Пеше) в своем ходатайстве об обжаловании за подписью адвоката Оресте Доминьони заявляют:

1 — о превышении полномочий, нарушении ст. 546 УПК и немотивированности со стороны суда относительно религиозного характера Саентологии в статье 42:

1/а) поскольку судья апелляционной инстанции проигнорировал принципы, заданные Верховным кассационным судом, для выяснения религиозной природы Саентологии: не использовал ни критерии, сформулированные Конституционным судом, ни данные, представленные защитой, и «превысил судебные полномочия», оценивая религиозный характер деятельности ассоциации в свете личных и достаточно произвольных мнений, вместо того чтобы использовать формальные и объективные критерии, указанные в решении о передаче дела: публичное признание, содержание устава ассоциации или восприятие ее населением как религиозной конфессии;

1/b) поскольку судья уклонился от рассмотрения самого предмета, послужившего причиной пересмотра дела, а именно от вопроса о том, можно ли считать Церковь Саентологии религиозной конфессией в соответствии с действующим законодательством, а вместо этого осуществил неоправданный надзор за религиозной сущностью вероисповедания, тем самым присвоив себе полномочия, которыми не может быть наделен ни один государственный орган без нарушения гарантированного Конституцией права на свободу веры и религии;

1/с) поскольку при использовании критерия «распространённое представление» не был указан ни один элемент суждения, на основании которого был сделан полностью голословный вывод о том, что «в итальянском обществе ассоциация, называемая Саентологией, не считается религией»; поскольку суд необоснованно обесценил убежденность тысяч членов ассоциации в ее религиозности, несмотря на то, что этот факт явно не является несущественным при выяснении «распространённого представления» на эту тему; поскольку суд отрицал значимость выводов, выраженных во множестве судебных решений, а также заключений большого числа ученых, без какого-либо опровержения аргументации тех или других; поскольку бесспорные утверждения религиозности Церкви Саентологии в её уставе были опровергнуты несостоятельными доводами на основе единичного документа двусмысленного содержания неизвестного автора или отдельных спорных свидетельских показаний, противоречащих десяткам показаний противоположного содержания, которые в силу неизвестных причин не были даже приняты во внимание, несмотря на то, что это было предписано постановлением Верховного суда о пересмотре дела, либо были интерпретированы неверно и извращенно;

2 — нарушение ст. 477 и ст. 546 УПК 1930 г. и недостаточность мотивировки в статье 42 решения:

2/а) поскольку, делая утверждение о том, что «вся деятельность ассоциации … предопределена для совершения преступлений», ибо «обычная деятельность Института Дианетики и Церкви Саентологии» была основана «только с целью собрать как можно больше денег» обманным путем, судья апелляционной инстанции нарушил принцип взаимосвязи между обвинением — которое было предъявлено только обвиняемым, а не всем членам Саентологии — и приговором: ведь ни обвинение, ни следственный судья никогда не утверждали, что Саентология сама по себе была преступной ассоциацией и что ее деятельность была незаконной во всех аспектах;

2/b) поскольку суд апелляционной инстанции, объявив незаконной «обычную деятельность» ассоциации, тем самым вышел за рамки своей судебной компетенции согласно постановлению об отмене более раннего решения, где Верховный кассационный суд особо подчеркнул, что рассмотрение дела должно осуществляться только и исключительно на предмет преступлений, в которых обвиняются проходящие по делу подсудимые, а не уходить в бездоказательные и неприемлемые предположения о десятках тысяч других членов ассоциации, объявляя тем самым их и всю ассоциацию вне закона;

2/с) поскольку если, согласно утверждению судей апелляционной инстанции, противозаконность деятельности Церкви Саентологии проистекает не из способов ее устройства и организации или преследуемых целей — признанных законными, несмотря на заявленные признаки коммерческой деятельности, — а только из применяемых для достижения этих целей методов, то будет нелогичным и необоснованным преувеличением приписывать преступления, которые государственное обвинение предъявило исключительно подсудимым, каждому из двадцати семи тысяч членов Церкви Саентологии только на основании их членства в этой ассоциации, а также обвинять их по этому признаку в преступном сговоре. Как разъяснялось в постановлении Верховного кассационного суда, нельзя голословно утверждать, ссылаясь лишь на должности подсудимых, что последние были вовлечены в преступный сговор, как и предполагать их осведомленность о характере услуг, предлагаемых за несправедливо завешенную плату; вместо этого следовало продемонстрировать в каждом конкретном случае меру участия в реализации предполагаемых преступных целей — отличных от устава, — а также продемонстрировать осознание каждым отдельным подсудимым того, что он является участником преступного сговора;

3 — отсутствие мотивировки при определении наказания и проведения сравнительной оценки в соответствии со ст. 69 Уголовного кодекса,
поскольку мотивировка имеет полностью обобщенный характер, распространяясь на всех подсудимых без указания конкретных лиц и фактической роли каждого из них в совершении приписываемых им преступлений; поскольку судебное решение не конкретизирует смягчающих вину обстоятельств и оспариваемых отягощающих вину обстоятельств, а также поскольку использованная в тексте терминология носит слишком обобщенный характер.

III

КАНТУ, КАССОЛ, ДАМИАНИ, МАНФРИНИ, МЕНЕГИНИ, ПАВОНЕ, РИНАЛЬДИ, ТРИЛЕТТИ, ВЕРИ (последний, а также Манфрини, Павоне и Ринальди являются также подзащитными адвоката Леале) посредством кассационной жалобы за подписью адвоката Луиджи Ванни заявляют об:

1 — отсутствии мотивировки, отсутствии оценки данных по процессу и выводов защиты, имеющих решающее значение

l/a) поскольку является абсолютно необоснованным сужать понятие «религия» только до рамок, очерченных великими монотеистическими религиями; приписывать преступления, в которых обвиняются несколько членов ассоциации — мошенничество, злоупотребление доверием недееспособных лиц и незаконная медицинская деятельность, — обычному способу деятельности ассоциации; обесценивать мнения ученых и судебные решения по этому вопросу; и в целом, не учитывать любые аргументы, противоречащие произвольно выбранному определению понятия «религия»;

1/b) поскольку публичные уставные документы, организующие схемы ассоциации, членские соглашения и заявленные принципы и деятельность прозелитизма логически никак не согласуются с самими понятием объединения для совершения преступлений; из этих документов уважаемые судьи не смогли извлечь данные об инициаторах, организаторах и дате основания;

1/c) поскольку в решении отсутствуют указания на доказанную преднамеренность и умысел каждого из подсудимых.

2 — об ошибочном применении ст. 416 УК в том смысле, что суд заявил о наличии преступного сообщества, существование которого не установлено учредительными документами.

В этой связи заявители утверждают: «суд подразумевает, что преступным сообществом является американская Церковь Саентологии — «материнская церковь» по отношению к итальянской», и далее заявляют о нарушении Договора о дружбе с США, ратифицированного законом № 385 от 18 июня 1949 года, в котором статья 2/2 предусматривает следующую норму: «юридические лица, образованные по закону одного из двух государств, также признаются на территории другого государства».

Также заявлено о нарушении статей 9 и 14 Конвенции о защите прав человека, ратифицированной в Италии Законом № 848 от 4 августа 1955 года, на том основании, что определение Церкви Саентологии как преступного сообщество «настолько схематично и всеохватывающе», что наделяет каждого ее члена этим признаком и нарушает право на свободу вероисповедания, мирно осуществляемое и признаваемое в других государствах.

Заявлено также о недостаточности приведенных судом мотивов по вопросу индивидуальной ответственности каждого из подсудимых, что аналогично содержанию жалоб других заявителей, приведенных выше в пп. II/2-2/с).
Из недостаточности приведенных судом мотивов по данному вопросу следует вывод о том, что судья апелляционной инстанции считает, что в случае преступного сговора умысел «предполагается», и в таком случае толкование ст. 416 УК не соответствует Конституции.

3 — О недостаточности приведенных судом мотивов и нарушении статьи 192 УПК 1988 г:

3/a) поскольку судья апелляционной инстанции заявил, что Институт Дианетики и Церковь Саентологии являются преступным сообществом, не принимая во внимание тот факт, что ни одно из преступлений не задокументировано в десятках тысяч изъятых папок на членов данной церкви, и тем самым преступления, вменяемые в вину в небольшом числе дел, представляют собой исключения, а не правило поведения членов ассоциации. Таким образом, можно сделать вывод об изначальной законопослушности ассоциации. Это имеет значение при установлении преступного умысла со стороны отдельных подсудимых, которые, будучи убежденными в том, что участвуют в реализации уставных целей, не могли осознавать, что участвуют в совершении преступлений;

3/b) поскольку, если преступный сговор является — как полагает судья апелляционной инстанции — самостоятельным преступлением, и если доказательство этого преступления в данном случае усматривается вышеназванным судьей в «мошенническом» характере теорий Хаббарда, тогда в деле должны присутствовать улики и доказательства, демонстрирующие сознательную приверженность подсудимых указанным теориям не в их явном и видимом значении, а в их скрытом и мошенническом значении.

4 — недействительности решения на основании ст.524/3 в отношении ст. 475 п.5а УПК 1930 года,

поскольку судьи апелляционной инстанции использовали для принятия решения свидетельские показания Армстронга и Атак, которые те дали иностранным судебным властям. Эти показания не были получены судом в соответствии с установленной процедурой судебного запроса. Более того, использующие их судьи противоречат собственным заявлениям о том, что мнения иностранных граждан о Церкви Саентологии «не обладают значимостью».

5 — об отсутствии или противоречивости приведенных судом мотивов
по причинам, в сущности идентичным тем, которые приведены в объяснениях других лиц, подавших кассационную жалобу, см. II/1 – 1/с.

6 — о немотивированности судом в части предполагаемого наличия отягчающих обстоятельств, не имевших места в соответствии со ст. 42, и отсутствии взаимосвязи по этому вопросу между первоначальным обвинительным заключением и оспариваемым судебным решением.

IV

ФИЛОША (также защищаемая адвокатом Доминиони) и МОЛИНЕЛЛИ в жалобе за подписью Дариа Пеше заявляют:

1 — о явной нелогичности приведенных судом мотивов относительно заявленного несоответствия Церкви Саентологии критериям «религиозности»

1/а) поскольку, несмотря на неоспоримое религиозное значение выдержек из устава, приведенных в решении, апелляционный суд заявил об «убежденности в исключительно научном характере ассоциации», при этом безосновательно утверждая «обычную непримиримость науки и религии»;

1/b) поскольку иерархическая структура и прозелитизм, свойственные любой конфессии, а также деятельность Церкви Саентологии, основанная на самофинансировании, были безосновательно объявлены как «типичная структура преступного сговора»;

1/c) поскольку утверждается, что ассоциация была основана с целью извлечения прибыли, но бенефициары этой незаконной прибыли не указаны;

1/d) поскольку отдельные отклонения в ассоциации не позволяют сами по себе делать вывод о предполагаемом преступном сговоре;

2 — об ошибочном применении закона и противоречивости приведенных судом мотивов,
поскольку нет доказательств наличия предполагаемой «общей преступной программы», нет даже доказательств осуществления управленческой деятельности и нет доказательств контакта руководителей с общественностью или другими потребителями предлагаемых услуг.

V

БАНТИ, БЕРНАРДИ, БЕРТИНАТО, КАБРИНИ, ЧЕЛАСКО, ЛАУДАДИО, МАНФРИНИ (четверо последних также защищаются соответственно адвокатами Спаццали, Ланца, Доминьони и Ванни), МОРЕТ, НОВА, РАВОНЕ, ПОЛАРА, РИНАЛЬДИ (все лица, следующие за Нова, защищаются соответственно адвокатами Спаццали, Ванни, Доминиони и Леале), РОНДА, СЕГАЛЛА, ВЕРИ (также защищается адвокатом Ванни) и ДЗАНЕЛЛА посредством кассационной жалобы за подписью адвоката Джованни Леале заявляют:

1 — об искажении фактов, нелогичности и немотивированности судебного решения, нарушении принципов права, сформулированных Верховным судом, несоблюдении закона и искажении применения конституционных норм, осуществлении судьей полномочий, недопустимых для государственной власти (например, ст.524 №1,2,3 УПК 1930 г., также в соотношении со ст. 475 №3 того же кодекса и нарушение ст. 192 УПК 1988 г.),

1/а) поскольку для выяснения того, является ли Церковь Саентологии религиозной конфессией, суд апелляционной инстанции использовал — не указав критерии выбора — ограниченное определение понятия религия, датируемое 1970-ми годами, позднее отвергнутое даже автором — как видно из записей его положительного мнения о религиозной природе Церкви Саентологии, — вместо определений, в большей степени соответствующих конституционным принципам;

l/b) поскольку определение религии как «системы вероучений, основанной на предположении о существовании Верховного Существа, имеющего связь с людьми, которые обязаны повиноваться ему и почитать его» основывается, как указано в судебном решении, на представлениях иудаизма, христианства, ислама и не может применяться судебными органами как определение, от которого зависит «отправление фундаментального права на свободу» в соответствии с нашей Конституцией, которая гарантирует плюрализм и права любого меньшинства, а также в соответствии с «международными нормами права, защищающими основные свободы человека».

1/c) по тем же причинам, которые были выдвинуты другими заявителями, см. п. II/1-1/а);

1/d) поскольку, применяя гораздо более широкие критерии, продиктованные Хартией о правах человека, государство указом президента от 3 января 1991 года признало Итальянский союз буддистов, который исповедует веру, очень близкую к Саентологии, хотя толкует иным образом взаимоотношения с Верховным Существом. В силу принципа равной свободы, изложенного в статье 8 Конституции, к исповеданию Саентологии не может быть применим иной подход.

1/e) поскольку, с другой стороны, Церковь Саентологии — как свидетельствуют изъятые записи основателя, технический словарь и другие документы, приобщенные к делу, но не оцененные апелляционным судом, — имеет свою собственную религиозную концепцию, основанную на существовании Верховного Существа и его взаимоотношений с человеком, а также существовании пути, который позволяет человеку освободиться от собственной кармы и цикла перерождений и вернуться к своему Творцу;

1/f) поскольку суд ошибочно заключил, что предполагаемая совместимость вероучения Саентологии с вероучениями других конфессий доказывает её нерелигиозность как «следствие её экуменизма и отсутствия догматичности в сочинениях Хаббарда». Однако такая совместимость также присуща буддизму, признанному в Италии, и синтоизму;

1/g) поскольку аргументация, приводимая судьями, очевидно лишена логики и в корне слаба, построена на искаженных фактах, выводы суда по существу недействительны, поскольку противоречат статьям 8 и 19 Конституции;

1/h) по причинам, аналогичным приводимым в пунктах II/1 — 1/а), 1/b) и 1/c), а также поскольку апелляционный суд «в нарушение логики и указаний Кассационного суда расширил смысл понятия «распространённое представление» до «общественного мнения» и, в сущности, поставил оценку религиозной веры и, соответственно, деятельности, связанной с исповеданием Саентологии, в зависимость от мнения других, тем самым нарушив свободы данного меньшинства;

1/i) поскольку не соответствует логике оставление без должного внимания — как это было сделано миланским судом — мнений ученых или иностранных властей относительно религиозной веры, рожденной за границей и активно действующей в различных странах. Для ее признания в Италии государство может основываться лишь на распространённом представлении о ней в этих странах — и не может вместо этого выражать заявлениям вероотступника, бывшего американского саентолога, большее доверие, чем правительству Соединенных Штатов;

1/l) поскольку миланский суд ограничился рассмотрением устава только Церкви Милана, который, как предполагается, аналогичен уставам других церквей, без рассмотрения уставных документов национальной Церкви Саентологи, которая является головной организацией на территории Италии и которой подчинена церковь Милана. А также поскольку миланский суд не рассмотрел культовые практики указанной Церкви, которые являются именно религиозными практиками, так как направлены на помощь человеку в поиске самого себя и сокрытого в себе Бога посредством науки Дианетики — где слово «наука» употребляется подобно тому, как его употреблял Св. Фома Аквинский применительно к теологии;

l/m) поскольку апелляционный суд, после того как исключил значение мнений иностранных религиоведов для рассмотрения дела по существу, вопреки судебной логике обосновал свое решение мнением одного эксперта, который для придания большего веса своему заключению приводит множество тщательно переведенных страниц из работ иностранных психиатров;

1/n) поскольку, определяя преступный сговор по одному лишь признаку внутреннего устройства самой Церкви, которая якобы под прикрытием искусно пропагандируемых религиозных целей в действительности стремилась к «получению прибыли посредством мошеннических, обманных и противозаконных методов», и утверждением о наличии преступного сговора доказывая отсутствие религиозной веры, апелляционный суд превысил полномочия, предписанные постановлением об отмене предыдущего решения, в котором Кассационный суд указал, что определение преступного сговора по признаку наличия структуры ассоциации могло иметь силу только в случае, если ее уставные документы предусматривали ритуалы или поведение, противоречащие общепринятой морали и ценностям, защищаемым Конституцией.

1/o) поскольку несмотря на то, что ст. 416 УК с целью охраны общественного порядка предусматривает подобные правонарушения, эта норма противоречит Конституции, когда применяется к религиозным организациям.

1/p) поскольку, несмотря на то, что Кассационный суд подтвердил, что «деятельность, которая велась в Церкви Саентологии по проведению сеансов так называемого «одитинга» и «очищения» в отношении лиц, страдающих заболеваниями, теоретически может подпадать под определение незаконной медицинской деятельности», однако вместе с тем суд исключил, что подобные практики можно отнести к лечебным с юридической точки зрения, поскольку суждение об их терапевтической ценности недоказуемо, в связи с чем не имеет значения, что эти практики проводились лицами без профессиональной медицинской подготовки;

1/q) поскольку, хотя Кассационный суд уже подтвердил, что немногие установленные случаи правонарушений влекут за собой ответственность, это не может быть рациональным основанием для признания того, что в реальности существует преступное сообщество. Несмотря на то, что апелляционный суд рассмотрел несколько таких случаев, их малое количество не даёт оснований для утверждения, что было создано и примерно двадцать лет функционировало преступное сообщество;

1/r) поскольку для доказательства якобы преследуемой ассоциацией цели извлечения прибыли под прикрытием провозглашенной религиозной конфессии суд рассмотрел — как заявители показывают на примерах конкретных текстов — лишь отдельные директивы основателя Церкви, которые касаются финансово-экономического аспекта деятельности, выделив только часть их содержания и не беря во внимание контекст и основной смысл в целом;

l/s) поскольку, по причинам, указанным выше другими заявителями, суд не привел доводов для демонстрации сознательного участия подсудимых в преступном сговоре и нарушил принцип взаимосвязи между обвинительным заключением и судебным решением;

2 — о недействительности решения вследствие нарушения статей 69, 133 и 133а УК
по причинам, аналогичным тем, которые указаны другими заявителями. См. II/3.

VI

ФАССИ посредством жалобы за подписью адвоката Джулиано Писапия заявляет:
о том, что «приведённые судом мотивы недостаточны, противоречивы и ничтожны, поскольку судом не были рассмотрены решающие обстоятельства» по причинам, аналогичным тем, которые приводят другие заявители и которые кратко изложены выше, а также, поскольку в качестве критерия было использовано понятие религии, основанное на представлениях великих монотеистических конфессий, судьи апелляционной инстанции нарушили статьи 8 и 19 Конституции, в которых признается равноправие и предоставляется одинаковая защита для всех религиозных конфессий;
2 — об искажении фактов и отсутствии рассмотрения решающих обстоятельств, как при рассмотрении его фактического участия в предполагаемом преступном сообществе, так и относительно умысла;
3 — о немотивированности судом в части сопоставления смягчающих и отягчающих обстоятельств.

VII

БАНТИ, ЧЕЛАСКО (также защищаемый адвокатом Леале) и ЛУНИНИ в кассационной жалобе за подписью адвоката Алессио Ланци заявляют в едином контексте о:
недостаточной мотивированности судом решения и искажении им фактов, нарушении ст. 546/1 УПК 1930 г. вследствие того, что судья не полномочен выносить решений по вопросу, по которому уже существует постановление Кассационного суда, нарушении ст. 192 УПК,
а также приводят основания, аналогичные тем, что приводят другие указанные выше заявители, относительно отказа в признании Церкви Саентологии религиозной конфессией.

VII

БЕРТИНАТО (также защищаемый адвокатом Леале), КОЛЬМАН, СМИТ И ТЕДЖИА ДРОГИ в кассационной жалобе за подписью адвоката Себастьяно Ската заявляют:

1 — о превышении полномочий и слабости приведенных судом мотивов при оценке религиозной природы Саентологии,
на тех же основаниях, которые были изложены заявителями — подзащитными адвоката Доминиони;
2 — о нарушении ст. 477 УПК 1930 г. и недостаточной мотивированности судом в отношении обвинения в преступном сговоре
по тем же причинам, что и заявленные подзащитными адвоката Доминиони, а также подзащитными адвокатов Ланци, Ванни и Спаццали;
3 — о неверном применении ст. 416 УК, поскольку судья заявил о существовании преступного сговора без предварительной проверки доказательств,
согласно аргументации, приведенной во 2-м доводе жалобы за подписью адвоката Ванни;
4 — об отсутствии и противоречивости мотивации и нарушении ст. 192 УПК,
согласно аргументации, развитой адвокатами Ванни и Спаццали соответственно в 3-м и 2-м доводах жалоб за их подписью;
5 — о немотивированности со стороны суда относительно наличия отягчающих обстоятельств, не закрепленных формально в статье 42, и отсутствии взаимосвязи между первоначальным обвинительным заключением и судебным решением,
согласно доводам защиты со стороны адвоката Ванни в пункте 6 кассационной жалобы за его подписью;
6 — о немотивированности судом относительно ст. 69 УК
в соответствии с доводами защиты в лице адвоката Доминиони в пункте 3 кассационной жалобы за его подписью.

VIII

ДЗАНЕЛЛА и ТИЗИ (также подзащитные адвоката Леале и адвоката Спаццали соответственно) в кассационной жалобе за подписью адвоката Альфредо Бионди заявляют совместно и в едином контексте:
1 — о неверном применении уголовного законодательства, недостаточной мотивированности решения, а также об отсутствии рассмотрения решающих обстоятельств по делу;
2 — о неверном применении ст. 416 УК ввиду неустановления объективной и субъективной сторон преступления;
3 — о несоблюдении норм судебной практики и нарушении статьи 192 УПК, что влечет за собой обязательную отмену судебного решения;
4 — о дальнейшем несоблюдении норм судебной практики, что влечет за собой обязательную отмену судебного решения,
на основаниях, аналогичных сформулированным в жалобах других заявителей, указанных выше.

Кроме того, были поданы подробные возражения по обвинению со стороны адвоката Гаэтано Инзолера — защитника Ронда, Сегалла и Канту, а также адвокатов Луиджи Ванни и Фабрицио Д’Агостини, для остальных заявителей и заявителя Дзанелла.

ДЕ ЮРЕ

Жалобы обоснованы.

Кроме нарушений закона и многочисленных недостатков в мотивировке вынесенного решения, которые, по мнению каждого заявителя, делают это решение недействительным, общей сутью всех поданных жалоб является то, что отрицая религиозную природу Церкви Саентологии, судья апелляционной инстанции пренебрёг обязанностью по изложению мотивов своего решения в соответствии со схемами, чётко и недвусмысленно изложенными в постановлении Верховного кассационного суда.

В этой связи Верховный кассационный суд должен в первую очередь проверить, соблюдались ли указанным судьей ограничения, предписанные ему постановлением кассационного суда, и содержатся ли в его решении логические и юридические недочеты, ведущие к признанию его недействительным с юридической точки зрения.

Поэтому необходимо вновь определить права и полномочия судьи апелляционной инстанции.

В этой связи предварительно отмечается, что последний, при отмене его решения в силу его недостаточной мотивированности, может, не нарушая обязанности соответствовать судебному порядку, вновь доказать ответственность подсудимого, используя дополнительные доводы, отличные от тех, которые уже были рассмотрены на кассационном судебном заседании (см. касс. V 14.01.1994 г. № 267, CED 196619); но при рассмотрении дела по указаниям Кассационного суда, даже когда речь идет об исполнении обязанности по обеспечению мотивированности своего решения, судья должен обосновать свою убежденность согласно схеме, прямо или косвенно изложенной в постановлении кассационного суда. Таким образом, судья должен выполнить оценку процессуальных фактов либо провести конкретное расследование — ранее упущенное, — имеющее решающее значение для вынесения решения, либо, опять-таки, рассмотреть ранее не рассмотренные доводы защиты, которые влияют на окончательное решение. Это не лишает судью свободы определять свою убежденность на основе самостоятельной оценки ситуации, касающейся аннулированного положения, в соответствии с положениями ст. 627/2 УПК 1988 г., устанавливающей, как указано в ст. 544/5 УПК 1930 г., что после отмены решения судья повторной апелляционной инстанции принимает решение с теми же полномочиями, которые уже были предоставлены судье, распоряжение которого было аннулировано, с единственным ограничением — не повторять недостаточной мотивированности, выявленной в отмененном решении (Касс. VI, 27.04.1995, №4614, CED 201266).

Судьи апелляционной инстанции не следовали — во многих отношениях — указанным правовым нормам.

При изложении принципов и критериев права, которых суду апелляционной инстанции следовало придерживаться при принятии решения, данный Верховный суд указал, что для установления наличия или отсутствия преступного сговора, приписываемого подсудимым также в связи с их принадлежностью в различном качестве к так называемой Церкви Саентологии или к ее учреждениям, необходимо предварительно установить, является ли она религиозной конфессией. При этом Верховный суд отметил, что при отсутствии в законодательстве определения понятия «религиозная конфессия» весьма затруднительно для толкователя определить, обладает ли в действительности такая группа лиц данным качеством, или же речь идет о «группах, которые, заявляя о стремлении к религиозности, преследуют личные интересы основателей или руководителей этих групп». Верховный суд указал статьи Конституции, на которые необходимо опираться для корректного разрешения проблемы, а также дал ссылку на «недавнее постановление Конституционного суда по этой теме», четко выделил (не исключая других) и проиллюстрировал «признаки и критерии подлинно конфессиональной сущности», к числу которых относятся — в случаях, когда отсутствует официальное признание со стороны государства, — предшествующее публичное признание, устав, распространённое представление.

Апелляционный суд, однако, счел, что может и должен сперва дать определение понятию «религия» и, следовательно, — «религиозная конфессия».

Далее апелляционный суд без указания причин и выбранных критериев следует тезису, не приписываемому какому-либо автору, где утверждает, что «в том смысле, в каком она предстает в настоящий исторический момент, религия есть система вероучений, основанная на предположении о существовании Верховного Существа, имеющего связь с людьми, которые обязаны повиноваться ему и почитать его» (стр. 31), и «понятия спасения души… которое достигается через связь человека с божеством… — связь, которую религия описывает и воплощает» (стр. 32), также поясняя, что «историко-социальный контекст, в котором сформировалось общественное сознание, в итальянской религиозной культуре неизбежно вдохновлён влиянием великих религий иудео-христианского и исламского происхождения» (стр. 32-33).

Исходя из определения религии в вышеприведенных терминах, суд вывел определение религиозной конфессии, понимаемой как «социальная общность, имеющая собственную концепцию мира», основанная на религиозных верованиях вышеуказанного типа.

Подобное определение религии необъективно, поскольку опирается — как утверждается — исключительно на религии библейского происхождения. Оно неправомерно во многих аспектах, основывается на неточных философских и социально-исторических предпосылках и ущербно из-за явной нелогичности судебной мотивировки.

Такое определение неправомерно в конституционном смысле, поскольку равенство всех религиозных конфессий перед законом провозглашено Основным законом в ст. 8. Согласно последующим ст. 19 и 20, каждому гарантировано право свободно исповедовать свою религиозную веру, за исключением обрядов, противоречащих морали — где мораль понимается в наиболее широком смысле, то есть как свободное или вынужденное соблюдение комплекса законов, в частности, уголовных, а также соблюдение в целом правил поведения, обеспечивающих свободное и мирное сосуществование. Отсутствие юридического определения религии или религиозной конфессии более чем ясно указывает на желание законодателя не препятствовать ничьему вероисповеданию, какими бы странными или непохожими ни были его верования и их культурные истоки, — за исключением вышеозначенного условия и обеспечения равной защиты конституционных прав.

Отсутствие в законодательстве определения понятия «религия» на самом деле не случайно: это вызвано сложностью и многозначностью данного понятия и, соответственно, необходимостью не ограничивать каким-либо определением (заранее составленным и, следовательно, ограничительным) широты гарантируемой религиозной свободы — в указанных ранее пределах — с целью защиты этой конституционной нормы. Конституционный законодатель последовательно преследует эту цель, никогда не используя существительное «религия», а его замену — существительное «конфессия» с прилагательным «религиозная». Это выражение в филологическом плане означает группу, характеризуемую общим вероисповеданием; с одной стороны, оно указывает на лицо, которому — равно как и его субъективным убеждениям — конституционная норма гарантирует защиту, с другой стороны — подчеркивает светскую отстраненность от доктрин, откровений или традиций, объективно характеризующих древнюю или новую религию.

Формулировка рассматриваемой нормы предоставляет практическую возможность приблизительно выделять и устанавливать социальные структуры, которые могут быть юридически квалифицированы как «религиозные конфессии», поскольку ссылка на «религиозные конфессии, отличные от католической», содержащаяся во втором пункте упомянутой ст.8 Конституции, представляет собой хорошо известную, существенную и объективную точку отсчёта, выбранную законодателем в качестве модели, поскольку указанным выше выражением он признает природу религиозной конфессии и приводит ее для сравнения.

Путем интерпретации по аналогии, с присущими ей ограничениями, представляется возможным, используя критерии сходства, близости и сравнимости, определять в качестве религиозных конфессий социальные структуры, которые состоят из лиц, исповедующих собственные религиозные убеждения, при этом организованы подобно «католической конфессии» и в чём-то совпадают с ней по целям.

С другой стороны, из вышеприведенной модели следует, что — без нарушения норм конституционного права — определение религии не может быть основано исключительно на иудейских, христианских и мусульманских религиозных концепциях, которые исключали бы многобожие, шаманизм и анимализм, а также такие религии, как даосизм или буддизм, не обещающие верующему вечной жизни с набором путей спасения, отмеченных влиянием иди даже особой благодатью единого Бога.

По указанным выше очевидным причинам определение религии и вытекающее из него определение религиозной конфессии, использованные судьями апелляционной инстанции в качестве критерия для оценки фактов, неправомерны. В данном конкретном случае эта очевидная неправомерность подчёркивается следующими обстоятельствами.

Судьи апелляционной инстанции при формулировании мотивов судебного акта не учли, что указом президента от 3 января 1991 года государство официально признало Итальянский союз буддистов, тем самым признав буддизм религиозной конфессией, хотя буддизм не провозглашает существование Верховного Существа и, как следствие, не предполагает прямых отношений человека с Ним. Также судьи не учли, что в силу ст. 2/2 договора о дружбе, торговле и мореплавании, заключенного между Италией и Соединенными Штатами Америки в Риме 02.02.1948 г., ратифицированного законом №385 от 18.06.1949 г., Церковь Саентологии, признанная в США в качестве религиозной конфессии, должна быть признана таковой и в Италии, и ей должно быть позволено отправлять собственные обряды и вести деятельность по прозелитизму, если при соблюдении других равных конституционных прав она будет отделением Церкви США, а не будет организована как независимая Церковь Саентологии в Италии.

Кроме того, определение культурного контекста, в котором исторически сформировалось «общественное сознание» в Италии, заявленное как основа интерпретации суда, является надуманным и неполным — что видно при более широком подходе и в соответствии с содержанием кассационных жалоб, как например, в ходатайствах за подписью адвоката Спаццали и за подписями адвокатов Ванни и Д’Агостини.

В этой связи Верховный кассационный суд ограничивается указанием на то, что такой контекст, даже если исключить вклад философий и религий Дальнего Востока, усмотренный некоторыми авторами в учениях софистов, киников и даже последователей Платона, а также современный вклад расцветающих в огромном изобилии в Европе и в Италии различных восточных религиозных доктрин, бесспорно подвергся влиянию идей Артура Шопенгауэра. Этот автор, начиная уже с предисловия к первому изданию своего основного труда, открыто заявляет, что имел привилегию доступа к мудрости Упанишад и Вед, которая привела его к пониманию мира как проекции индивидуальной воли и, далее, как чистого представления, и которая также помогла ему увидеть в подавлении слепого желания жить единственный путь освобождения человека.

Поэтому возражения, высказанные всеми заявителями, хотя и под различными углами зрения и с различными доводами, являются вполне обоснованными, поскольку очевидно, что оценка религиозности Церкви Саентологии, проведенная на основе мнений, в некоторой степени произвольных, вместо оценки на основе объективных критериев, указанных в постановлении кассационного суда, влечёт за собой — как, в частности заявлено в жалобе за подписью адвоката Доминиони пп. II/1-1/a и 1/b, а также за подписью адвоката Леале пп. V/1-1/а, 1/с и 1/d, — не только уклонение от предписанных методик оценки, но и недопустимый надзор за религиозной сущностью верования или религии. Такой надзор неправомерен, поскольку, как указано некоторыми заявителями, он ведёт к присвоению полномочий, не дозволенных государственным органам в силу преднамеренно общего характера понятия религии, используемого в Конституции.

Взяв за основу ошибочное определение религии, как было указано выше, апелляционный суд неверно распорядился критериями оценки, выработанными Конституционным судом и впоследствии изложенными Верховным кассационным судом в постановлении об отмене решения.

Уклонение от следования этому постановлению и многочисленные недостатки в судебной мотивировке, на которые указали заявители, оказываются очевидными, если принять во внимание следующее. Дав вышеприведенные определения понятиям религии и религиозной конфессии; сославшись на критерии, которые указал Верховный кассационный суд со ссылкой на неоднократно цитированное постановление Конституционного суда; верно отметив, что самоидентификации группы как религиозной недостаточно, чтобы признать её подлинной религиозной конфессией, но для этого необходимо соответствие уже указанным объективным критериям (см. также постановление Конституционного суда 467/1992 г.) — апелляционный суд заявил в обоснование невозможности применения первых двух критериев, предложенных в постановлении Верховного кассационного суда: «В рассматриваемом случае не выявлено официальных соглашений между государством Италия и Церковью Саентологии, а также не обнаружено публичного признания Саентологии как религиозной конфессии».

Если такая лаконичная формулировка достаточна, чтобы исключить применение первого из указанных критериев оценки по причине констатированного отсутствия соглашения, то в отношении второго критерия она заведомо недостаточна — по причине голословности — для исполнения обязанности мотивировать судебное решение, установленной статьями 474/1 п.4 и 475 п.3 Уголовно-процессуального кодекса 1930 года под страхом отмены решения.

Использованная формулировка показывает, что судья апелляционной инстанции демонстрирует знание того, что признание, полученное на государственном уровне на основании официального соглашения между государством и какой-либо религиозной конфессией, в силу абсолютности и окончательности данного акта, является совершенно иным, чем публичное признание на основании отношений с ведомственными органами государства. Становится очевидным, что для того чтобы исключить (как это сделал он) наличие публичного признания Церкви Саентологии, судья должен был прежде всего определить, какие еще официальные акты составляют или влекут за собой — пусть даже разово и только применительно к затронутым в них процедурам — публичное признание какой-либо религиозной конфессии; затем он должен был объяснить, почему акты органов власти, такие как решения мировых и налоговых судей, подшитые к материалам дела, вынесенные по делам подсудимых и оглашенные от имени народа, официальным выражением которого являются государство и Республика, оказываются несостоятельными и ни в коем случае не влекут за собой даже косвенного публичного признания — пусть в меньшей степени, чем абсолютный и окончательный официальный акт, то есть соглашение государства с соответствующими представительствами, как предусмотрено ст. 8 Конституции.

Далее, если суд толковал прилагательное «публичное» (pubblico), отнесённое к существительному «признание», в его первоначальном значении — «народное», то следовало бы объяснить, почему в этих целях оказались непригодны заявления тысяч последователей, которые сами являются частью народа, а также заключения экспертов и судей, которые также являются частью народа и которые, осуществляя свои судейские функции, должны пользоваться и пользуются общеизвестными правилами свободного и мирного сосуществования.

Недостаточная мотивированность судебного решения, отмеченная всеми заявителями, наличествует также по критерию «распространённое представление».
Действительно, судьи второй апелляционной инстанции исходили из того, что выражение «распространённое представление» якобы равносильно выражению «общественное мнение» или даже свойственно «всему национальному сообществу».
Это ошибочно как в лексико-филологическом плане, так и в формальном.

В лексико-филологическом плане — потому что существительное «мнение» подразумевает, кроме рациональной оценки, также интуицию, впечатления, ощущения, душевные порывы — всё это лишнее с точки зрения рассматриваемого вопроса; тогда как существительное «представление» (considerazione) подразумевает только взвешенную рациональную оценку элементов суждения. Далее, существенные различия усиливаются прилагательными, которые описывают эти два существительных.

Прилагательное «распространённое» (comune) в словосочетании «распространённое представление» выражает однозначно субъективные оценки, даже если они согласуются с оценками других лиц; на самом деле его следует понимать в том смысле, что оно «разделяется» другими лицами, которые сделали те же оценки, придя к тем же выводам; тем самым оно не выходит за пределы круга учёных и в целом заинтересованных в проблеме лиц. Прилагательное же «общественное» (pubblico) в его первоначальном значении «народное» (popollare), в котором, очевидно, оно и используется в словосочетании «общественное мнение», наоборот, указывает на единодушие такого мнения.

В формальном плане, следовательно, имеет место недостаточная мотивированность судебного решения, как об этом заявлено, поскольку выбор судьями Конституционного суда слов для выражения своих взглядов по данному вопросу не может считаться случайным. Ведь, во-первых, «общественное мнение», выражающее единодушие убеждений и чувств большинства — как заявлено в жалобе за подписью адвоката Леале, — не может ни в институциональном, ни тем более в рациональном плане быть критерием гарантированной Основным законом защиты для религиозных меньшинств, то есть совокупности граждан, которые думают иначе. Во-вторых, судьи апелляционной инстанции не перешли к процедуре выработки единой оценки доказательств, методика которой, согласно ст.192/1 УПК 1988 г. и ст.245/2/b указанного кодекса, могла бы привести их к другому заключению, соответствующему правилам мирного сосуществования.

Недостаточная мотивированность судебного решения, которая имеет место как указывается выше, проявляется и в другом аспекте.

Заявив без объяснения причин, что «общественное мнение всего национального сообщества» не может быть отождествлено с решениями отдельных судей и постановлениями налоговых комиссий или даже с «мнениями, сколь угодно авторитетными, некоторых итальянских ученых»; заявив, что — несмотря на глобализацию информации и всё более широкий доступ к ней в связи с ростом количества СМИ, — «мнения зарубежных ученых не влияют на формирование итальянского общественного мнения» и что для этой цели не применимы даже «решения судебных органов других государств», — суд не объяснял, из каких еще проявлений человеческого мышления и вообще откуда должно выводиться «общественное мнение всего национального сообщества по всей стране» и из каких источников суд сам его узнал; так что утверждения суда по данному вопросу являются лишь голословными, не поддающимися проверке на предмет их правомерности и произвольными, поскольку, как уже отмечалось выше, выносить суждения о сущности религиозной веры не полномочен ни один орган государственной власти.
Следуя курсом, заданным вышеназванным определением понятия «религия», и на основании данного определения, судьи апелляционной инстанции исключили религиозность Саентологии, придя к выводу, что «этой доктрине недостает того, что в общественном сознании…» (значение этого осталось неопределенным в решении) «…представляет собой неотъемлемый элемент любой религии, а именно понятие «спасения души»… которое достигается через связь человека с божеством».
Однако чуть позже, перейдя к рассмотрению устава Церкви Саентологии Милана, судьи обнаружили, что применяемая там технология освобождения индивидуума, которая состоит в «совокупности истин и методов их применения, разработанных Л. Роном Хаббардом на основе его наблюдений и исследований», направлена на то, чтобы поставить человека «в положение, позволяющее ему отвечать на свои вопросы и решать свои проблемы», давая ему возможность «прийти к познанию Верховного Существа — Бога, которого человек находит в себе самом».

Утверждения и принципы, извлеченные таким образом из уставов Церкви Саентологии, — как указывается различными заявителями и более четко выделено подзащитными адвоката Леале, — прямо противоречат выводам, сделанным судьями. Ведь подобные принципы присущи различным религиям, а в части конечной цели — познания Бога — присущи и самой христианской религии.

Отмеченный синкретизм доктрин — явление нередкое с точки зрения истории — демонстрирует в целом очевидные аналогии со всеми религиями, которые указывают различные пути доступа к Богу: экстатический опыт, достигаемый физическими средствами, техниками управления телом и дыханием, умерщвлением плоти или экзальтаций в изнуряющем танце, приемом опьяняющих или бродящих напитков; аскеза, сопровождаемая самоуглублением вкупе с медитацией или молитвой. Что касается пути спасения, некоторые из его явных аналогий на Западе — учение Сократа, основанное на ценности самопознания для пробуждения осознания долга; божественная движущая сила Логос; и равно божественная вдохновляющая сила Даймон внутри каждого человека; аналогии на Востоке — доктрина Дао, которая видит в самоотстранении посредством глубокой и продолжительной медитации единственную возможность увидеть созидающую Силу.

Более конкретно, если считать, что согласно христианской религии высшей наградой достойному верующему является рай, понимаемый как благодать Бога, то становится несомненной нелогичность вышеупомянутого вывода с позиций определения религии, к которому с «определенной строгостью мышления» склонились судьи апелляционной инстанции: они не приняли в расчёт, что цель, провозглашаемая Дианетикой, — это освобождение человеческого духа через познание Божественного духа, который присутствует в каждом человеке.

С другой стороны, и в дополнение к указанным выше конституционным ограничениям полномочий судей, которые отметил ряд защитников, религиозность Саентологии не может быть исключена по причине утверждаемой научности пути освобождения, разработанного её основателем. Как правильно отмечено в жалобе за подписью адвоката Леале, тот факт, что Св. Фома Аквинский определил «теологию» как «науку», не исключает религиозность различных христианских церквей, а неоднократно цитированная конституционная норма запрещает оценивать сущность религиозной веры.

Однако, несмотря на то, что судьи апелляционной инстанции исключили религиозность Саентологии, они отметили, ссылаясь на вышеупомянутое постановление Конституционного суда: «этот вопрос должен решаться с учётом реального характера группы и деятельности, осуществляемой ей на практике», и поэтому отметили, что самоидентификация группы как религиозной в ее уставных документах «недостаточна для признания группы в качестве религиозной конфессии», вместо этого необходимо, чтобы такой характер группы «следовал из объективных данных, на основании которых можно сделать заключение по двум вышеназванным критериям». Далее судьи, снова отойдя от этих формальных критериев, исключили религиозную природу данной группы, расценив изменения в уставе, введенную терминологию и использование религиозных символов как «уловку в целях получения более благоприятного режима, признаваемого за религиозными объединениями, … и во избежание обвинений в незаконной медицинской деятельности».

Аргументация, которая привела апелляционный суд к таким выводам, также опровергается на основании её явной нелогичности и неправомерности.
В целом и в том, что касается метода рассмотрения уставных документов, судьи не указывают, какие конкретно «признаки» религиозного характера какой-либо ассоциации являются «достоверными», хотя и не обнаруживаются в данном деле. Поэтому невозможно понять, почему, несмотря на то, что «признаки» устанавливаются на основании письменного документа, не были приняты во внимание такие «достоверные признаки», как существительные «церковь и религия», которые многократно используются в рассмотренном уставе, наряду со «ссылками на религиозные литературные труды, на обряды и заботу о духовных потребностях» и наряду с существительным «прихожане». И наоборот, судьи особенно подчеркнули что, согласно ст. 3 устава, под Саентологией нужно понимать «комплекс аксиом и технологий, изложенный в традициях точных наук, для решения фундаментальных проблем существования и мышления и для достижения свободы человеческого духа» — как если бы пути духовного освобождения и возврата к Богу-создателю, изложенные различными религиями, включая религии библейского происхождения (к которым только и обращаются судьи), имели чисто рациональный фундамент. Судьи еще раз допустили ошибку, утверждая противоречивость верований Саентологии на основании ее стремления использовать принципы и технологии точных наук в религиозных целях. Исходя из неоднократно приводимых ранее конституционных ограничений, это представление не может быть подвергнуто критике в рациональном плане — как изложено в подпункте 1/l ходатайства за подписью адвоката Леале, — потому что для саентологов оно является одним из аспектов их верований, также как и потому, что использование технических и материальных средств для достижения некоего отдаленного видения мира Духа или Духов свойственно, как уже указывалось, различным религиям.

Кроме того, обоснованной является критика, сформулированная в жалобе за подписью адвоката Леале, согласно которой рассмотрение основного саентологического устава в Италии, не являющегося уставом Миланской церкви, было упущено. По безосновательному предположению апелляционного суда, устав Миланской церкви совпадает с уставами других местных церквей, либо их уставы были созданы на его основе. А речь идет об (см. ссылку на стр. 36 решения) уставе национальной Церкви Саентологии Италии, в подчинении которой находится миланская Церковь.

Действительно, в логическом плане очевидно, что невозможно правильно определить природу ассоциации, состоящей из ряда групп, через рассмотрение устава только одной из ее групп без рассмотрения уставов всех групп ассоциации и в особенности устава головной организации, из которой подчиненные организации получают признание и указания.

Переходя к рассмотрению конкретных доводов, используемых в обжалуемом судебном решении, настоящий суд обнаруживает, в соответствии с критикой со стороны некоторых подсудимых в жалобе за подписью адвоката Ванни, подпункт 4, что судьи апелляционной инстанции некритично и необоснованно приписывают заявлениям свидетелей Атак и Армстронг (который в судебном решении обозначен как «в прошлом — правая рука Хаббарда») абсолютную достоверность и значимость. Эти показания не основываются на существующих фактах, противоречат им и опровергаются в результате более тщательного и рационального рассмотрения.
О надежности обоих свидетелей апелляционный суд умалчивает. Он даже не упорядочил во времени и пространстве их показания, не указал на источники информации, использованные Атак, и на причины, прервавшие отношения Армстронга и Хаббарда; не уточнил, в каком контексте были собраны данные заявления, и если собраны в ходе судебного производства — как они соотносятся с его исходом; также суд не указал, каким образом они были получены в ходе рассмотрения данного дела. Но прежде всего суд забыл, что согласно реконструкции исторических событий, приведенной на первой странице решения, зарождение Дианетики на много лет предшествовало появлению Церкви Саентологии, родившейся на волне успеха от применения полагаемых научными теорий, разработанных Хаббардом в первой и «во многих других книгах по той же теме»; поэтому в логическом плане, хотя нельзя исключать, что основным толчком к основанию Церкви Саентологии стали причины, изложенные двумя вышеуказанными свидетелями, притом, что судьи апелляционной инстанции не дали никаких комментариев по этому поводу, равным образом нельзя исключать, что Церковь зародилась на основе развития доктрин Дианетики и при содействии всё большего числа последователей. Ни одна религиозная конфессия, если она собирается существовать, не может отойти от распространения знаний о своих фундаментальных доктринах. Очевидно, что как принесение и познание Благой Вести определяют зарождение христианских церквей, так и распространение и познание Дианетики образуют предпосылку для учреждения различных национальных и местных Церквей Саентологии, как это и произошло, согласно одному из свидетельств по данному делу.

Последнее очевидное соображение обнажает несостоятельность двух следующих аргументов, приведенных в пп. b) и с). Основание Института Дианетики как инструмента, пригодного для распространения идей и теорий Хаббарда, которые затем в ходе своего развития составят доктрину и устав новой Церкви Саентологии, следует логике событий. Поэтому отмеченное «отсутствие изменений в деятельности организации», которая должна быть направлена на заботу о прихожанах и, в частности, неофитах, не имеет смысла, поскольку новая структура ничего не должна была добавлять или менять, так как ее доктрина и основы оставались неизменными, равно как и стремление распространить эти знания.

Отсутствие разъяснений и рассмотрения контекста, в котором каждый единичный случай должен быть оценен согласно ст. 192/1 УПК, устраняют любые подозрения в отношении документа, изъятого в отделении организации г. Рима, где излагаются обстоятельства тех лет, когда в отсутствие религиозного статуса Институт Дианетики «стал мишенью в кругу политических, экономических и финансовых интересов» и оценивались «последствия того, что организация не являлась церковью в Италии». Действительно, выражения, вырванные из присущего им контекста, очевидно, приобретают многозначность и могут трактоваться как неудачи в достижении неких запланированных целей или, ещё проще, как призыв основать Церковь Саентологии в Италии.

Не может придаваться большее значение и заявлениям свидетельницы Висконти, приведённым в п. d), — и не только потому, что, как подчёркивается в жалобах за подписью адвокатов Спаццали и Доминиони, данное отдельно взятое заявление определённо контрастирует с десятками приведённых противоречащих ему свидетельских показаний (рассмотрение которых было полностью опущено судьями апелляционной инстанции, несмотря на обязательность их рассмотрения, указанную в постановлении кассационного суда), но главным образом потому, что из самих текстовых выражений, приведенных на стр. 39 и 40 судебного решения, неопровержимо явствует, что Саентология была определена свидетельнице как религия, когда ей сказали, что не существует «несовместимости между двумя религиями», то есть между саентологической и христианской. В приведенном высказывании «католическая церковь — тоже догма» заключался смысл, что обе религии содержат догматы веры.

Аналогичные соображения относятся и к заявлениям некоторых других свидетелей. Если свидетель Капецца и в особенности свидетель Гарроне говорят правду, то они неосознанно иллюстрируют метод прозелитизма, который теоретически рассматривался выше, и объясняют причины, по которым основание Института Дианетики предшествовало созданию Церкви Саентологии: «определенно вначале Дианетика» была представлена ему распространителями как «курс или серия курсов для улучшения духовного состояния», и в последующем она ему «представлялась всё более похожей на своего рода религиозную веру, которую следовало принимать как таковую, без обсуждения». То обстоятельство, что другие свидетели, членство которых в Церкви Саентологии достоверно не установлено, а установлено лишь посещение ими курсов по Дианетике, «не слышали о священниках или духовных консультациях», не играет никакой роли для вывода о том, что, вопреки положениям устава, Церковь Саентологии, а не Институт Дианетики, не имеет религиозного вероучения и священников, не занимается пасторской деятельностью такого рода, которую любая религиозная конфессия обычно оставляет для прихожан и не обязательно распространяет на новообращённых. В данном случае программа Церкви для новообращённых доверена служителям курсов по Дианетике, которая, как вытекает из анализа устава Церкви Саентологии Милана, проведенного апелляционным судом, «являются составной частью Саентологии».

Аналогичным образом, в отношении предполагаемого отсутствия свода оригинальных верований или религиозных убеждений, свойственных одной только Саентологии, следует с самого начала отметить несоответствие в научном и в эмпирическом плане утверждения суда: «религиозная конфессия не может не создать концепцию о жизни, которая должна быть оригинальной и собственной». Подобное определение нелогично даже применительно к пониманию религии в узком смысле, использованному судьями, поскольку хорошо известно, что иудаизм, христианство и ислам являются источниками различных религиозных конфессий, которые имеют общую — и, следовательно, не оригинальную и не свойственную только им — существенную часть вероучения; применительно к первой из великих монотеистических религий та основывается только на слове Пророков, а применительно к двум другим — соответственно, но не исключительно, на слове Христа и слове Мухаммеда.
Следовательно, утверждение, что Церковь Саентологии якобы не имеет «концепции о жизни … оригинальной и собственной», совершенно не имеет значения. Кроме того, как верно заявлено в жалобе за подписью адвоката Леале пп. 1-1/f, предполагаемая совместимость вероисповедания Саентологии с вероисповеданием других религий не имеет значения для доказательства ее нерелигиозности, поскольку такая совместимость присуща различным религиозным конфессиям, в частности буддизму — религии, признанной государством.

Наконец, что касается предположительно научного и объективного — и, следовательно, не религиозного — характера практик «одитинг» и «очищение», каким бы ни было (если оно есть) их терапевтическое содержание, настоящий суд должен отметить, что как показано выше, любая религия, включая христианскую, знает и применяет на своих высших уровнях приемы аскетизма и очищения, которые, если не претендуют на научность, имеют, однако, свое объективное воплощение — почти всегда болезненное в физическом плане, как например, бичевание, затворничество, уединение, умерщвление плоти, отказ от пищи вообще и от мяса в частности, периодический пост. Заявленная научность пути к спасению, предложенного Саентологией, хотя и может быть поставлена под сомнение в научном плане, не может служить доказательством ее нерелигиозности, так как каждый духовный путь, призванный вести к лучшему познанию Бога, является онтологически религиозным.

Наконец, следует отметить, что согласно указаниям Верховного кассационного суда, в целях установления религиозной природы объединения или ее отсутствия, судьи апелляционной инстанции должны были учитывать — чего они не сделали согласно критике, приведенной в жалобах за подписью адвокатов Спаццали, Доминиони и Леале — «многочисленные свидетельские показания, а также обширную документацию, собранную защитниками подсудимых с целью продемонстрировать религиозный характер Саентологии». Обоснованность критики, приведенной заявителями по различным случаям незаконности, не вызывает сомнений.

Поэтому, только ради полноты картины, рассмотрим обжалуемое решение в другом аспекте.

Исключив религиозный характер рассматриваемой ассоциации и учитывая, что данный Верховный суд счёл избыточным обобщением утверждение о том, что эта ассоциация была создана по преступному сговору, апелляционный суд пришёл к тому же заключению другим путём: во-первых, он допустил, что ассоциация была создана только с корыстной целью, и, во-вторых, — что отдельные подсудимые, находясь в разных местах, но совершая единообразные преступления, подчинялись общим директивам и поэтому осознавали, что вносят вклад в преступный сговор.

Первое из этих допущений суда основывалось, по его утверждению, на «различных доказательствах», в частности на двух директивах, направленных основателем Саентологии, чтобы объяснить адресатам, «как зарабатывать кучу денег для организации» и чтобы прояснить, что задачи FВО — то есть сборщиков средств, — таковы: «1. Добиться, чтобы организация зарабатывала больше денег; 2. Обеспечить, чтобы персонал получал хорошую зарплату; 3. Сделать организацию очень ценной для Флага, чтобы стоило ею управлять и помогать ей»; чтобы пояснить, что это за цикл, который «при правильном следовании ему приносит деньги организации».
Однако такие указания очень далеки от того, чтобы иметь ту важность, которую им придали судьи апелляционной инстанции; при их оценке судьи допустили недостаточность и нелогичность мотивировки.

Действительно, судьи не учли, что:

а) распространение религиозных доктрин — как и любая человеческая деятельность — имеет свою экономическую себестоимость, умеренную, но неизбежную и обычно удовлетворяемую посредством пожертвований прихожан и сочувствующих;

б) указанные письма — всего два из примерно 8000 писем за подписью Хаббарда — адресованы лицам, ответственным за финансы и экономическую поддержку организации, а не всей массе обычных членов, так что нельзя обоснованно утверждать, что они характеризуют (в смысле, понимаемом в решении) основной комплекс доктрин, на котором основывается так называемая Церковь Саентологии;

в) как мы читаем в самих выдержках, цитируемых в решении, деньги должны были быть собраны «для организации» и для достойной оплаты труда её служителей;

г) те же самые религии, которые, по мнению суда апелляционной инстанции, сформировали «общественное сознание» по этому вопросу, всегда вменяли верующим в обязанность уплату взносов; на начальном этапе размеры этих взносов намного превышали ту почти символическую величину, к которой они свелись сейчас, как следует из «Деяний апостолов» и как подтверждается Тертуллианом в «Апологетиках». В то время членство в общине верующих, то есть в церкви (ecclesia), подразумевало отказ от частной собственности и передачу епископу личного имущества, и даже спустя несколько столетий Св. Амброзий, хотя и считал частное владение допустимым по закону, определял частную собственность как узурпацию.

Более сильным — но только при первом чтении, вне контекста — выглядит аргумент, основанный на отрывках из двух номеров «Бюллетеня международного управления» Международной Церкви Саентологии. В первом из этих отрывков в числе прочего говорится, что «единственной причиной, почему ЛРХ основал Церковь и помогал ей, была продажа и непосредственное предоставление Дианетики и Саентологии… это единственная причина, по которой существует Церковь!»; во втором указано: «вы находитесь там, чтобы продавать и предоставлять публике материалы и услуги»; в обоих отрывках даются подробные указания по методике продаж, на первый взгляд вызывающие недоумение присущим им напором.

Однако следует учитывать, что определенная жесткость языка и напористость методик продвижения и продажи книг и услуг, из которых складывается прозелитическая деятельность объединения, соотносится с ее необычным хозяйственно-экономическим устройством, направленным на поддержание деятельности по прозелитизму и финансирование организации в целом, которая, согласно учению основателя, должна быть большой и стабильной. Также следует учитывать, что указанные бюллетени адресованы не широкому кругу членов, а — как подробно изложено в жалобе за подписью адвоката Леале, пп. 1-1/r — только тем лицам, которые согласно приведенной в судебном решении формулировке «находятся там, чтобы продавать и предоставлять публике материалы и услуги», то есть тем, кто в рамках данной организации имеют особую обязанность добывать это финансирование посредством продажи книг и услуг.

С другой стороны, если поиск и привлечение новых сторонников — деятельность, несомненно типичная для любой религии или религиозной конфессии, — должны согласно предписаниям основателя осуществляться посредством продажи и непосредственного предоставления Дианетики и Саентологии, то письменное заявление одного из лиц, занятого таким продажами и адресованное своим коллегам, в котором указано, что Хаббард основал Церковь Саентологии только для этой цели, посвящено по замыслу автора узкому и ограниченному хозяйственно-экономическому аспекту деятельности; оно не относится к целям прозелитизма, свободно и осознанно реализуемого при поддержке вышеописанной хозяйственно-экономической структуры. В связи с этим значение выводов, представленных экспертами по коммерческой деятельности, преувеличено. Эти выводы экспертов теряют силу как при рассмотрении уставных документов, так и при тщательном изучении работ основателя и церковной иерархии.

Наконец, с чисто логической точки зрения, напористость применяемых организацией методик не выглядит чрезмерной при сравнении с методиками сбора средств, использовавшимися в прошлом католической церковью, религиозность которой никому никогда не приходило в голову оспаривать. Согласно «Деяниям апостолов», Анания и его жена Сапфира умерли тогда, когда по отдельности, друг за другом отрицали апостолу, что удержали для личного пользования часть суммы, полученной от продажи своего имущества и по большей части переданной ему на нужды общины — что тогда считалось долгом каждого новообращенного христианина. А в нашем христианском западном мире, хотя и в другое время и на другом этапе развития цивилизации, продажа индульгенций объяснялась — естественно, только с точки зрения веры, а не рациональности — их предполагаемым основанием на таинстве покаяния, и строилась в значительной мере на живописании непереносимых и ужасных искупительных страданий, ожидающих верующих на том свете, а в практическом плане понималась как гарантия искупления таких страданий, оплаченная звонкой монетой. Полученные таким путём средства направлялись как на строительство религиозных объектов и благотворительность, так и на финансирование религиозных войн или обеспечение отправления феодальных прав на территории Италии.

Предложение таких услуг верующим с объяснением относительных затрат, как показано в другом документе под названием «Пожертвования за услуги», также не может иметь никакого значения, кроме документального доказательства существования религиозных услуг, отрицаемого судьями апелляционной инстанции в другой части решения. В действительности, вплоть до недавнего времени не менее точные и подробные списки, как известно, вывешивались на дверях многих приходов католической церкви; информацию по этому вопросу при любой надобности также давал священник, отправляющий религиозные требы. В настоящее время, как известно, такие требы отправляются бесплатно, за исключением возможных добровольных пожертвований.

Как конкретизировано в жалобе за подписью адвоката Пеше — и этот аргумент представляется весьма убедительным, — в решении суда оставлено без разъяснений, зачем служители и последователи становились частью преступного сообщества, созданного якобы в корыстных целях, если вся полученная прибыль оставалась полностью в распоряжении самой организации и не делилась, пусть и в различных долях, на всех соучастников, а также не предназначалась для такого деления в будущем. Факт этот в высшей степени объясним, если исходить из предположения, что они намеревались, вступая в ассоциацию, участвовать в ней с религиозными целями, а не с преступными.

Поэтому в жалобах за подписью адвоката Доминиони (подпункты 2-2/b и 2/с), адвоката Ванни (подпункты 3-3/а и 3/b), адвоката Леале (подпункты 1-1/n и 1/q), верно утверждается, что поскольку во множестве случаев, задокументированных десятками тысяч папок на членов данной ассоциации, не усматривается никакого состава преступления, и поскольку, напротив, преступления, о которых заявляет государственное обвинение в небольшом числе случаев, представляют собой исключение из общих правил поведения, законная уставная деятельность объединения не может не иметь значения при оценке наличия преступного умысла со стороны отдельных подсудимых. Последние, будучи убежденными в том, что участвуют в реализации уставных целей, не могли осознавать, что участвуют в совершении преступлений.

В этой связи те отдельные случаи, которые судья апелляционной инстанции охарактеризовал как «равнодушное отношение к состоянию здоровья последователей», а также применение мошеннических приемов продаж и злоупотребление доверием, представляют собой симптомы — хотя и шокирующие — единичных случаев отклонения от нормы, не присущих организации в целом и не являющихся частью её постоянной практики. Поэтому этот довод судей не имеет смысла, как заявлено в различных жалобах — в частности, за подписью адвоката Леале, подпункты 1—1/q, — и судьи, используя его, опять-таки не учитывали внутреннего суждения подсудимых. Данный Верховный суд уже указывал в аннулирующем постановлении, что немногие установленные случаи нарушения закона не являются — ни в формальном, ни в чисто рациональном плане — основанием для выводов о наличии столь обширного и разветвленного преступного сговора.

Здесь можно лишь добавить, что в отсутствие более достоверных и объективных мотивов, довод о совпадении поведения отдельных исполнителей и единообразии методов совершения приписываемых им преступлений, на основании которого суд апелляционной инстанции усмотрел признаки преступного сговора, ссылаясь также на устройство ассоциации и идентичность полученных указаний, с рациональной точки зрения можно в равной мере объяснить и единообразием проявлений человеческого поведения в похожих условиях, и жесткостью типичной схемы вменяемых им преступлений.

Наконец, следует отметить, что сами судьи апелляционного суда акцентируют внимание на некоторых случаях возврата пожертвований, осуществленных (не указано кем: Институтом Дианетики или Церковью Саентологии) некоторым неудовлетворенным полученными услугами последователям, и объясняют, что данные выплаты осуществлялись «по твердому убеждению заявителя или под угрозой публичного обличения». Тем самым они объясняют попытки, предписанные руководством или осуществляемые служителями, направленные на то, чтобы убедить других прихожан — очевидно, сомневающихся — отозвать просьбы о возврате пожертвований и остаться в организации. Из подобных обстоятельств не следует какого-либо отрицательного обобщающего вывода, особенно если учесть, как уже было указано судьям апелляционной инстанции в постановлении об отмене решения и опять же было ими проигнорировано, что несравнимо большее число последователей не потребовало возврата сделанных ими пожертвований, в некоторых случаях весьма значительных.

Таким образом, очевидно — в частности, по причине обнаруженных нарушений закона, нелогичности и недостаточности приведенных судом мотивов, — что суд второй апелляционной инстанции пренебрег обязанностями, возложенными на него постановлением об отмене предыдущего решения, по обоснованию своей убеждённости в соответствии со схемой, четко и недвусмысленно изложенной в постановлении Верховного кассационного суда; суд не провел конкретного расследования, чтобы подтвердить или опровергнуть мнение о том, что Церковь Саентологии является религиозной конфессией; оставаясь в заданных ему рамках, суд не подтвердил наличие оспариваемого преступного сговора с учетом количества заявленных преступлений по сравнению с большим числом людей, имеющих отношения с означенной Церковью; суд не принял во внимание и не оценил оправдательных доказательств, приведённых защитой, которые упомянуты в постановлении об отмене предыдущего решения; а также следует учесть, что «ответственность руководителей Церкви Саентологии за преступный сговор не может быть доказана посредством praesumptio de praesunto (предположения на основе предположения)».

Из этого следует, что по закону оспариваемое решение подлежит отмене, а дело подлежит направлению для нового судебного разбирательства в другую секцию апелляционного суда Милана, который продолжит расследование, предписанное в первом постановлении об отмене, вынесенном данным Верховным судом 9 февраля 1995 года, и должен соблюдать принципы и критерии закона, изложенные в этом и в настоящем постановлениях.

ПОСЕМУ

Суд отменяет оспариваемое решение и направляет дело для нового судебного разбирательства в другую секцию апелляционного суда Милана.
Решение принято 08.10.1997 г.

Судья-докладчик Председатель
/подпись/ /подпись/

СОТРУДНИК КАНЦЕЛЯРИИ
Лидия Скаффа

Сдано на хранение в канцелярию сегодня, 22 ОКТЯБРЯ 1997
/подпись/ Сотрудник канцелярии
/подпись/
(круглая печать): ВЕРХОВНЫЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД

Решение Верховного кассационного суда Италии по саентологии

ДЕ ФАКТО

I

II

III

IV

V

VI

VII

VII

VIII

ДЕ ЮРЕ

ПОСЕМУ

Письмо о регистрации церкви саентологии в Португалии, 1988

Решение суда Штутгарта о признании деятельности саентологов некоммерческой (1999)

Нидерланды: полное государственное признание саентологии как религии

Регистрация юридического лица Церковь Саентологии Португалии

Разрешение на проведение бракосочетаний в Швеции

Решение ЕСПЧ по церквям саентологии Нижнекамска и Сургута

Последние публикации

Сейчас читают

ДЕ ФАКТО

I

II

III

IV

V

VI

VII

VII

VIII

ДЕ ЮРЕ

ПОСЕМУ

Похожие записи

Следить за публикациями сайта

Последние публикации

Сейчас читают